Конкурс поэтов-эмигрантов

Номинация «ТАМ»

Песня маме

Я не могу забыть глаза твои родные,

В них первый детский крик и голоса лесные,

В них рожь гудит в полях и вьюги снегом веют –

Глазами все сказать лишь матери умеют.

Я не могу забыть твои глаза родные,

В них неба синева, озера голубые,

В них краски мастеров, старинных и живых, -

Глаза твои давно мне подарили их.

Я не могу забыть твои глаза родные,

В них зимняя Москва, кругом ежи стальные,

В них рук твоих тепло под телогрейкой старой,

А я в твоем пальто, истлевшем от пожаров.

Я не могу забыть глаза твои родные,

Им гимн готов я петь, слова найдя иные.

***

Закончилось лето, и осень пришла,

И клин журавлиный на юг погнала.

Они улетели с насиженных мест,

О них не напомнит ни камень, ни крест.

Их память людская не станет хранить,

Лишь крик журавлиный останется жить.

Он будет звучать над изгибом реки,

Где вяжут плоты на воде мужики,

Где солнце в зените, скотина в лугах,

И сено лежит в пирамидных стогах,

Где все предвещает уют и покой,

Где лапти плетут, презирая запой…

Но может случиться, что лютая хмель

Заменит на миг соловьиную трель,

И к старцу вернется вдруг разум юнца,

И здесь не поможет кусок огурца,

Ни бочка рассола, ни длинная ночь,

Ни тут же, в постели, соседская дочь;

Влюбившись по уши в размер бороды,

Она вдруг из ковшика струйку воды,

Струйку воды, как кристаллики льда,

Плеснет на лицо и на грудь, где Звезда

Героя труда или, может, войны,

Висела, как память о днях той весны,

К которой не сыщешь ни тропку, ни путь,

Как смоль на седые виски не вернуть,

Как матери песню, как крик журавлей,

Как друга последнюю просьбу: «Налей!».

Номинация «ЗДЕСЬ»

***

Прохладный вечер опускается

Над Веною - курортной зоной.

Поток людей все уплотняется,

Они идут почти колонной.

На Кернтнерштрассе «распасхаленной»

Солисты, трио и дуэты…

Что занесло вас, накрахмаленных,

В столицу вечной оперетты?

Из Мерзляковки и из Гнесинки…

И не в Рязань, чтоб где-то рядом!

Твоим, Россия, Музы вестникам

С Европой уживаться надо.

Не подаянье в шапки просится,

Не чаевые в звон гитары,

А гонорары - так уж водится! -

Летят в скрипичные футляры.

***

Я никому плохого не желал,

Не брал чужого, уступал в разборках,

Но Бог меня усердно обделял –

Нужде обучен был на хлебных корках.

Была любовь. Спасибо, что была.

Друзья встречались. Счастье, что остались.

И два стакана на краю стола

Без устали усердно наполнялись.

Мы пили за успехи и мечты

Под вой станков, кипенье автоклавов,

Едва одной достигнув высоты,

К другой неслись, вне правил и уставов.

Мы так стремились к каждой высоте,

Чтоб в новый мир взглянуть поверх забора.

Теперь мы здесь, хотя уже не те,

И нет на нас ни капельки позора.

Номинация «ЭМИГРАНТСКИЙ ВЕКТОР»

***

В последнее время все чаще

Прощаний приходит пора,

И снег выпадает не раньше,

А только в конце декабря.

Спешит покрывалом огромным

Укрыть суетливость дождей,

И ветра шальную бездомность,

И осень печальных вестей.

И падают тихо снежинки,

В сосульки замерзла капель,

И жизненных судеб развилки

В сугробы заносит метель.

И холод приходит надолго,

И снег уже выше колен,

А в комнате лето, и Волга,

И песни забытой рефрен.

***

Когда судьбою в океан разлук

Ты унесен за то, что лезешь в раж,

В бессилии поднять не можешь рук,

А Бог не взял тебя на абордаж,

Забыв послать спасения корабль,

Без сожаленья к другу иль к рабу.

Стонала грудь, как при ударах сабель,

Закашлявшись, изобразив пальбу.

Свободы ветер паруса надул,

И океан кипит, как молоко,

Зов в неизвестность странствий потянул,

Друзей могилы где-то далеко.

К ним никакая не ведет стезя,

Садовник там не подрезает роз,

В пучине корни закрепить нельзя,

Кругом лишь горькая вода из слез.

Здесь нет любви, и не о ком страдать,

Лишь старым добрым ромом трюм залит,

И бог Морфей к себе готов позвать,

И лишь «звезда с звездою говорит».

A пылкий Лермонтов почти забыт,

Дуэлей нет, не пишут эпиграмм,

Глаза мутны, и горизонт размыт –

И это все, что Бог оставил нам.