ЭМИГРАНТСКАЯ ЛИРА-2018. Конкурс поэтов-эмигрантов «Эмигрантский вектор»

Номинация «Там»

Колокольчик

Девять лет спустя

Маленький колокольчик, бронзовый расписной,

Наш разговор окончен. Сколько ты шел за мной,

Мне перекрывший горло музыкой тишины,

Всей беззащитной голой правдой моей вины.

С церковкой и березкой, чистый как птичья жизнь,

Простенький, несерьезный, маленький, отвяжись!

Сны мои расколовший смерти игривый звон,

Детской невинной ложью, вымучен, обречен.

Остановивший стрелки, память мою и речь,

Вестник дрожащих мелко слезоточивых свеч.

Сумрачен и покоен мамин последний дом,

Крошечной колокольни эхо витает в нем.

Явственно обитаем морок слепых окон,

Не отпускает тайна - не умолкает звон.

Ночи в змеиных кольцах, предгрозовая дрожь.

Маленький, успокойся, сны мои не тревожь!

Все исчерпавший бездны, падая под кровать,

Брошенный, бесполезный мне повелел молчать.

Все, что рвалось наружу, ты пресекал без слов,

Маленький безоружный страж у моих висков.

Ум изощренней тела, боли моей набат,

Все, что сказать хотела, ты возвращал назад.

Девять кругов молчанья звал, в пустоте звеня.

Маленький и печальный… Ты отпустил меня.

Небо покоем стелет, снежности тает ком.

Снег пробивает стебель - будешь ему цветком.

* * *

Век не равен судьбе,

вот и вся незадача.

Я сама по себе

ничего в ней не значу.

Можно кем-нибудь стать,

если выйдет хоть что-то.

Можно в реку с моста

или в море работы.

Незадача проста,

и утопленник выплыл.

Поздно кем-нибудь стать,

лучше с кем-нибудь выпить.

Но гуляю не там

и не так чтобы праздно.

По пятам – нищета,

не грешно, но заразно.

Тот, кто мог бы подать,

ничего мне не должен.

Мне бы девичью стать

или хватку бульдожью.

Мне бы прежнюю прыть

и дорогу без кочек.

Мне бы яму не рыть,

а оттачивать почерк

и писать для зимы

високосные речи.

Дайте снега взаймы!

Наследите навстречу!

При неспешной ходьбе

никуда не заносит.

Я сама по себе,

я сама себе осень.

Номинация «Здесь»

Сага о сентиментальной вороне

Я опять проворонила краткое счастье –

Три наполненных, три драгоценных мгновенья,

Два из них, одержимая суетной страстью,

Упустила бездарно в погоне за тенью.

Ох уж эта привычка фиксировать время,

Каждый миг восхищения быть наготове

Поделиться невиданным дивом со всеми!

Разве можно со всеми делиться любовью?

Упиваюсь виной и бессильной досадой.

Как бессмысленно я поступила со сказкой,

С незаслуженной мной и нежданной наградой

За полгода зимы, за ледовые пляски

В середине апреля. Дарована встреча

Мне была, чтобы я замерла в изумленье,

Не дыша и теряя осмысленность речи,

созерцая явление чудо-оленя.

Как в той песне из детства, но все же прекрасней,

Потому что живой, невозможно реальный!

Он взлетал, окрыляя… взлетала и я с ним.

Все закончилось тут же, cмешно и печально.

Что поделать с убийственной силой привычек!

Мне бы в пень бездыханный тогда превратиться!

Мне бы гипнотизировать взглядом добычу

Зачарованной и осторожной тигрицей!

Он взмывал и в прыжке зависал, ожидая

Замирания сердца в присутствии мага.

И, казалось, что нет совершенней созданья,

И, казалось, из бега рождается сага…

Белоснежнежник хвоста в этом дивном полете –

тот немыслимый штрих, что волнует до дрожи.

Будто сердца обрыв на пронзительной ноте,

Эта детскость любых откровений дороже.

Три секунды прошли. Вот что значит – ворона!

Две из трех проморгать - непростительно много!

Это время ушло на издевку смартфона:

В кадре - белый квадрат. Психоделика Бога.

Примет весенних опись для унылых

Есть у весны особые приметы, способные так лихо взбудоражить

прививкой неподдельного веселья, глядишь, и день прошел уже не зря.

Приклеится улыбка идиота, неловкая для серого костюма,

стабильной и уверенной походки, и ты уже забыл, куда идешь.

Случается такое по причине отсутствия привета в организме.

А то, что вы не верите приметам, ведет к невозвращению в себя.

И ты несешь нахлынувшее счастье с таким лицом и глуповатым видом.

Но все-таки, давайте про приметы! Сегодня у меня их – целых две!

Одна из них свидетельствует явно о том, что называют первой пробой,

когда весна заходит ненадолго, проверить, как мы – живы или нет.

Лишь на момент внезапного визита постылый снег куда-то пропадает,

и солнце так сиятельно радушно, что дома нам уже не по себе.

Ты в этот день выруливаешь сонно, в разлив тепла, само собой, не веря,

но вот она, та первая примета, беспечно катит вестником весны!

Высокий дед, не бравый и не бодрый, без шапки, с теплой курткою подмышкой,

на роликах немного враскоряку по встречке рассекает. Во дает!

И тут тебе настолько неудобно ¬– твой лучший день, а ты не в лучшей форме!

Но этот дед – о, как же он прекрасен! Дай Бог ему до ста доколесить!

Примета номер два вступает позже, когда уже пригреет - так пригреет,

Причем, вторая запросто способна затмить собой ликующий апрель.

И вот, когда тепло уже надежно, но миру остро не хватает красок,

а ты идешь насупленный немного, и думаешь, когда же, наконец!

Бредешь и видишь – дед на драндулете! Они тут говорят, что это скутер.

Но это дед – не тот, который первый, и то, как раз, – вторая из примет.

Он разодет, как сказочная книжка, как редкая тропическая птица,

а драндулет затейливо украшен букетом флагов самых разных стран.

И пилит это транспортное средство, роскошное, как будто на параде,

А флаги развеваются по ветру, щекочут деду хитрые усы.

Ты смотришь на затейника, дурея от этой прорвы радости и цвета,

и с понимаешь скучную ущербность своих потуг украсить этот мир.

Номинация «Эмигрантский вектор»

* * *

Мал и жалок был временный дом,

но бывало ли где-то светлее?

Мы жалеем о времени том.

Время нас, между тем, не жалеет.

Дорогая материя лет

подвергается стирке, в которой

сохранился лишь радужный цвет,

но утрачен рисунок узора.

Я сносила уже до прорех

все, с чем можно носиться годами.

Как живу без тебя? Лучше всех –

не нуждаюсь и не голодаю.

Не пытаюсь тебе объяснить,

что теперь от тебя не зависит

та живая сверхпрочная нить

из обрывков неначатых писем.

Не дано разорвать никому,

а судьба – это дань, а не данность.

Я тебя никогда не пойму.

Я с тобой ни за что не расстанусь.

Так и будет

Так и буду с тобой говорить,

речь моя утоляет и лечит,

в ней смешаются все словари

птичьи, травные и человечьи.

В тех словах отголоски дождя,

отдающего горечью хвои,

я ищу их и, не находя,

обретаю звучанье любое.

Будь то сумерки полные тайн

в сердцевинах несорванных вишен,

или желтой листвы маета –

ты, меня узнавая, услышишь…

То ли плач, то ли пение ив,

укрывающих заводь от ветра.

Там заветной воды пригубив,

будешь слушать мой шепот рассветный.

То не смех, это взмахи крыла

перелетных, и этим счастливых.

Слушай памяти колокола

и стрижей над заросшим обрывом.

Так и буду с тобой и нигде,

речь моя убаюкает время.

Мы пойдем по закатной воде

против солнца… уже не старея.