Конкурс поэтов-неэмигрантов. Номинация «Критическая статья об эмигрантском творчестве русскоязычного поэта-эмигранта». к 126-летию со дня рождения поэта ПОТЕРЯННЫЙ МЕДАЛЬОН, ИЛИ ВЕРА СЕВЕРЯНИНА Игорь-Северянин – урождённый Игорь Васильевич Лотарёв – родился 16 мая (4 мая по юлианскому календарю) 1887 года в Петербурге в семье военного инженера; в жилах текла кровь Карамзина и Фета. До революции приобрёл дачу на балтийском берегу в местечке Тойла. 24 февраля 1918 года дом Северянина очутился в другой стране: Эстония провозгласила независимость; через пару дней «кучка москвичей» провозгласила его «Королём поэтов». Он убыл в свою новую страну, где вскоре женился на эстонской поэтессе Фелиссе Круут. Там Игорь Васильевич писал стихи, переводил местных поэтов и рыбачил, изредка гастролируя по Европе. В «онемеченном» Таллине в 1941 году он ушёл из жизни. «Вера – отсутствие всякого сомнения или колебания о бытии и существе Бога; уверенность, твёрдая надежда, упование, ожидание» (из словаря Даля) (1) Дореволюционные стихи Северянина
были наполнены «крылолётами буэров», «муаровыми платьями» и прочими
«будуарами-пеньюарами». После 25 октября 1917 года всё изменилось. Настолько
бесповоротно и необратимо, что, в конце концов, пред публикой предстал
совершенно другой поэт. Услышавшая Северянина в 1931 году в Париже Цветаева признавалась
ему: «Вы выросли, вы стали простым. Вы стали поэтом больших линий и больших
вещей, Вы открыли то, что отродясь Вам было приоткрыто – природу, Вы, наконец,
раз-нарядили её…» (2) Достигни это письмо адресата, оно, несомненно, вдохновило
бы его на новые прекрасные стихи.
«Я люблю Ваше творчество, но мне бы… хотелось
показать Вам… куда революция – эта великая мятежница – завлекла человечество» (3),
– писала поэту «сестра Шура» из норвежской Христиании в пятую годовщину бунта,
в конце октября 1922 года. Однако кто-кто, а Северянин, как «истый поэт»,
понимал всё гораздо яснее и глубже. Через 3 года, в стихотворении о Наполеоне,
Игорь Васильевич «показал, куда же» мятежница – в том числе и сама Александра
Коллонтай – «завлекла» всех:
…Век минул. Дракон налетел на Москву,
сжигая святыни, и, душами хилы,
пред ним москвичи преклонили главу… (4)
Нынче на дворе другая эпоха. Казалось
бы, столько воды утекло. Но недавно мне попалось интервью одной правозащитницы.
В нём она обронила: «Ни они, ни их родители не помнят, что значит быть
свободными. Их отучать не надо». И мне вспомнилось сразу – хоть я и согласен с «журналисткой-реалисткой»
– поэтово: «Но будет день, и в русской голове забродят снова мысли золотые…» (5)
Он написал это ещё в 1919 году, и «пламенная вера» поэта поражает меня сильнее самой
«серьёзной мысли».
Думаю,
что каждый поэт «Серебряного Века» писал сонеты. Попробовал и я «отдариться» Игорю
Васильевичу за его прекрасную книгу сонетов «Медальоны» тем же – и так же.
ПОТЕРЯННЫЙ МЕДАЛЬОН
Он был заядлым дачным рыбаком,
и, путь готовя новому миссии,
он верил в воскресение России,
и нежных девок брал одним броском.
Уплыл его балтийский тихий дом
из бунта – не от бури, но – красиво! –
его окоролила вся Россия.
Жить вне – вот короля удача в чём!
Он был воздушно-пенистым в стихах,
и дамы с думой: «дам!» кричали: «ах!»
и стаи роз летели там, где стопы.
Спасла его та вера без тоски,
хоть подвела манера: сняв носки,
ловить, как рыб, всех бабочек Европы.
мая 11 года 2013
Первым – ещё в 1911 году – признал талант
«Лотарёва» Гумилёв; «…зато стих его свободен и крылат, образы… радующее
неожиданны» (6) писал Николай Степанович о ровеснике. Однако кое-что
«англичанина русской поэзии» всё-таки смущало. Гумилёв считал, что
«офранцуженное» поведение Игоря Васильевича недостаточно достойно
величественного звания Поэта.
Двадцать лет спустя Марина Ивановна
откликнулась на вышеупомянутый поэтический
вечер Северянина – в письме к подруге – так: «Первое за 9 лет эмиграции
сознание ПОЭТА». (7) Заметьте: не с
большой буквы – большими буквами! Первое за девять лет – тех, что прошли от (не
считая смерти Блока) расстрела – «мятежным завлекателем» Лениным – самого
Николая Степановича. Который – незадолго до гибели –писал:
Я — угрюмый и упрямый зодчий
храма, восстающего во мгле,
Я возревновал о славе Отчей,
как на небесах, и на земле.
Сердце будет пламенем палимо
вплоть до дня, когда взойдут, ясны,
стены нового Иерусалима
на полях моей родной страны. (8)
Удивительно, насколько моё любимое у Игоря
Северянина созвучно отрывку из «Памяти». Тот же пятистопный хорей. Та же тема.
Та же Вера. Даже – ВЕРА:
ПРЕДВОСКРЕСЬЕ
На
восток, туда, к горам Урала,
разбросалась странная страна,
что не раз, казалось, умирала,—
как любовь, как солнце, как весна.
И
когда народ смолкал сурово
и, осиротелый, слеп от слёз,
Божьей волей воскресала снова,—
как весна, как солнце, как Христос! (9)
«Гений странных фраз» Андрей Платонов сравнил
однажды «покидающих» и себя. В том духе, что «легко, мол, бросить свой народ; гораздо
тяжелее быть брошенным своим народом, оставаясь с ним внутренне».
Это восьмистрочное стихотворение – как и «Я
мечтаю» или «Предгневье», «Пасха в Петербурге» или «Колыбель культуры новой» –
живые факты. Факты, что Северянин остался со своим народом. Факты, что до
последних дней – даже слыша чеканную немецкую речь с улицы – он умирал достойно:
как один из творцов живого великорусского языка.
Нам же остаётся, «вдохновенно и
религиозно, пламенно веря и мысля серьёзно», делать всё возможное, чтобы
«красный дракон», пожравший столько «серебряных» поэтов, подымающий голову
вновь, преобразился-таки однажды в доброе существо.
Мне
снится сон. Выступает Северянин. Читает свои классические вещи. Прозвучало
«Предвоскресье». Неожиданно на сцену из зала поднимается быстрым, но уверенным
шагом Гумилёв. Он с восторгом обнимает Игоря Васильевича. Зал охает от
удивления и замирает. В пронзительной тишине доносится, как Николай Степанович
тихо выдыхает: «Брат!»
И
– кто-то из них – читает:
СЛОВА СОЛНЦА
Много видел я стран и
не хуже её —
вся земля мною нежно любима.
Но с Россией сравнить?.. С нею — сердце моё,
и она для меня несравнима!
Чья космична душа,
тот плохой патриот:
целый мир для меня одинаков:
знаю я, чем могуч и чем слаб мой народ,
знаю смысл незначительных знаков:
Осуждая войну,
осуждая погром,
над народностью каждой насилье,
я Россию люблю — свой родительский дом —
даже с грязью со всею и пылью:
Мне немыслима мысль,
что над мёртвою — тьма:
верю, верю в её воскресенье
всею силой души, всем воскрыльем ума,
всем огнём своего вдохновенья!
Знайте, верьте: он
близок, наш праздничный день,
и не так он уже за горами —
огласится простор нам родных деревень
православными колоколами!
И раскается тёмный,
но вещий народ
в прегрешеньях своих перед Богом.
Остановится прежде, чем в церковь войдёт,
нерешительно перед порогом:
и, в восторге метнув
в воздух луч, как копьё
золотое, слова всеблагие
скажет солнце с небес: «В воскресенье своё
всех виновных прощает Россия!» (10)
мая 15 года 2013 Пермь Ссылки на цитаты: - slovari.yandex.ru›~книги/Толковый словарь…ВЕРА/
- http://www.tsvetayeva.com/letters/let_igoru_severyaninu.php
- http://www.booksite.ru/fulltext/sev_1/1.htm
- http://severyanin.lit-info.ru/review/severyanin/011/1027.htm
- http://biblioteka-poeta.ru/final-konchaetsya-odinnadcatyi-tom/severyanin-i
- ru.wikisource.org›wiki/Статьи_и_заметки_о…Гумилёв…
- http://www.tsvetayeva.com/letters/let_andr_galpern8.php
- http://www.gumilev.ru/verses/418/
- http://er3ed.qrz.ru/severyanin.htm#predwoskresenje
- http://severyanin.lit-info.ru/review/severyanin/011/1027.htm
Некоторые сбои форматирования текста произошли из-за несовершенства текстового редактора сайта. | 
