Конкурс поэтов-эмигрантов

Номинация «Стихи о родном крае, об историко-географических и культурно-языковых корнях»

ПОЕЗДКА В СОКИРЯНЫ

* * *

Шумно поднимались до рассвета.

В суете и сутолоке сборов

Пеленали курицу в газету.

Наглухо задёргивали шторы.

Ахали, ворчали на погоду –

Не к дождю ли пасмурно и жарко?..

Чемодан – не менее комода –

Поглощал гостинцы и подарки.

Снедью запасались на неделю.

Сумки пересчитывали нервно,

Долго, недоверчиво сидели

На вокзале позднего модерна.

А в купе, отметив по затылкам

Полку, не поделенную с братом,

Папа откупоривал бутылки

С пивом и колючим лимонадом.

И ещё дотягивался город

Тёсом, огородами, снопами –

А уже со смаком помидоры

Резали и солью посыпали.

Разрывали курицу руками,

Яйца на газету очищали.

В звонких подстаканниках стаканы

Дымчатым позванивали чаем.

Пело, балагурило, летело

Время – неотмеренно, задаром…

Охал паровоз. И то и дело

Окна заволакивало паром.

* * *

Паровоз запыхался. И длится

Вечностью последняя верста.

Окница. Конечная. Граница.

Церковь Параскевы без креста.

Улица, привыкшая тянуться

Продолженьем лесополосы.

Молдаван поджарые каруцы,

Украинцев крепкие возы.

«Сколько лет!» (А вряд ли больше года…)

Возгласы, объятия… Скорей!

Парой запряжённая подвода –

И пылит дорога меж полей.

Уступаю брату – он упрямей –

Пусть себе сидит на передке.

Полулёжа в сене возле мамы,

Думаю о лесе и реке.

Звякает ведро. И пенье жести –

Сладостною музыкой в груди.

Это значит – мы уже на месте.

Значит – ожиданье позади.

Значит, прошлогодней, да и поза-

Прошлогодней радости, звеня –

Снова быть. Певучие колёса

На ходу баюкают меня.

Лес уже сейчас, за поворотом.

А реки отсюда не видать…

Запах конской упряжи и пота

Довершает эту благодать.

Номинация «Стихи о стране нынешнего проживания»

* * *

У столба остановки трамвая

Костенел изворотливый пар.

Осторожно его огибая

Под несытыми взорами фар,

Я придумывал рифму на «пакля».

По Литейному взад и вперёд,

Расфуфыренный после спектакля,

Расходился досужий народ.

Расходился, одетый в угоду

Наступившему третьего дня

Непонятному времени года.

Наползали трамваи, звеня.

Размазня фонарей, стекленея,

Темноту подминала собой,

Наподобие жидкого клея.

И асфальт лепетал под ногой.

Словно крана неплотного капли,

Я за шагом отмеривал шаг

И придумывал рифму на «пакля».

Но она не давалась никак.

* * *

Вдвоём нечаянно сморозили,

Да спохватились и растаяли.

Заварим чай с листом смородины –

В знак примиренья и раскаянья.

В окно, распутицей отрезаны,

Видны рассеянные полностью

Ни меценатами, ни крезами

Не населяемые волости.

Видны не глазу и не оптике,

Но ощущаешь их присутствие –

Как ревматичные синоптики

Ненастье скорое предчувствуют.

Номинация «Стихи об эмиграции, ностальгии и оторванности от родных корней»

* * *

– Зачем ты пришёл?
– Я пришёл за ключом.
Пришёл осмотреться, узнать что почём.
Себя показать. Поглядеть на людей,
Чего-нибудь стоивших в жизни моей.
Пришёл я за тем, чтобы в этом краю
Додумать старинную думу свою.
Она не даёт мне покоя давно.
Но необходимо вот это окно,
И дерево – слева, на той стороне –
Чтоб думу додумать старинную мне.
Ну да, не забыть бы сказать о дожде.
Такого дождя не увидишь нигде...
Сейчас его нет, но он скоро пойдёт,
К чему же иначе так низок полёт
Мерцающих ласточек, здесь чередой
Пронзающих воздух над самой водой?
Они каждый год прилетают сюда
Гармонией нот оживить провода.
И с каждой весною мелодии те
Всегда виртуознее. На высоте,
Куда вертикально взмывают оне,
Скользя по невидимой глазу струне...
Да ладно высоты!.. Из чуждой дали
Пришёл я коснуться шершавой земли.
В расплавленный полдень, подобно огню,
Горячая пыль облекает ступню...
Плывёт серебристая плоть тополей...
И белой черешни пыланье сильней,
Чем солнца, когда на закате своём
Оно полыхает тугим янтарём.
Зачем я пришёл... Да откуда мне знать!
Какою-то жёсткою стала кровать,
Холодными – стены, солёной – вода.
Не деться от полной луны никуда...
Но дело, конечно же, вовсе не в ней,
А – словно ступаешь по груде камней.
И где-то – я в это поверил теперь –
Должна отыскаться какая-то дверь,
И, сбросив рывком повседневности сеть –
Я всё-таки должен её отпереть.
Зачем – это дело уже не моё.
Вон, видишь – на гвоздике ключ от неё...
На букву похожий. На букву «глаголь».
За этим-то, собственно, я и пришёл.

* * *

Бывает, в июле – каких-нибудь час-полтора

Так медленно тянутся, так непривычно весомы…

В расплавленный полдень уснёшь на охапке соломы

У задней стены, обращённой в глубины двора,

Проснёшься – а день ещё длится… Подсолнух навис.

Повисли –  на сдержанной ноте гудящие осы.

Застыл огород, отползающий в сторону косо.

А вдоль огорода тропинка спускается вниз.

Картина, достойная кисти… неведомо чьей,

Но – кисти раскованной, до расточительства сочной.

Звенящая птица – едва различимая точка –

В зените дрожит, вознесённая трелью своей.

За хатой – укромное место. Сюда снесены

И свалены здесь, у завалинки, старые кросна,

Откуда-то – жёрнов… И жерди. И лестница – просто,

Совсем безо всякого дела лежит вдоль стены.

И я, невзначай на соломе уснувший в тени.

А несколько дальше, где двор выступает из тени –

Приблудные мальвы. И стебли каких-то растений,

Увитые густо вьюнками. Пестреют они

Воронками розовых, белых, лиловых цветов.

Стекает янтарь по коре неподвижной черешни.

И воздух – какой-то тягучий, какой-то нездешний,

Как будто уже ничего не случится потом.

Капризная оптика времени. Что ей до нас…

Картина жива. Но, как будто покинутый берег –

Она отдаляется, всё  уменьшаясь, в размерах.

Когда-нибудь чтобы – навеки исчезнуть из глаз.