Конкурс поэтов-эмигрантов

Номинация «Стихи о родном крае, об историко-географических и культурно-языковых корнях»

Журавли

Сидел с бутылкой над арыком,
Узбечки прыгали в пыли,
А в небе с гиканьем и криком
Летели клином журавли.

Куда пернатые летели
От нашей жизни красоты,
На юг, в престижные бордели,
На север, в царство мерзлоты?

А, может, просто так кружили
От скуки, кто их, птиц, поймет?
Они не мы. В них нет извилин,
В них только гордость и полет!

Рассветало

Рассветало. Моросило. Веял легкий ветерок,

Разносило по России приглушённый матерок.

И дворовая шалава, и весёлая братва,

И районная управа, и губернский голова,

И роскошные путаны, и лошары в казино,

И потомки ветеранов битвы при Бородино,

И обычные миряне, и упертая шиза,

И простые прихожане, покосясь на образа,

И художники в запое, и менты в кругу семьи,

И рабочие в забое, и родители с детьми,

И столпы капитализма, и мундиры в орденах,

И пейзане в чёрных избах, и дворяне в теремах,

И свидетели застоя, и защитники земли

Наше время непростое выражали как могли.

Я один не выражался, только скалился и ржал,

Так как здорово нажрался и с трудом соображал.

Номинация «Стихи о стране нынешнего проживания»

Пастор Терри Джонс

Зачем ты это сделал, Терри,

Пандоры ящик приоткрыв?

Вотще и отроки, и дщери

Ловили пасторский призыв.

Зачем поднес ты зажигалку

К святыне? Это же Коран!!

Скажи, чувак, тебе не жалко

Пяти миллиардов мусульман?

А трех миллионов иудеев?

А наших душ крещенных, тля?

Такого жуткого злодея

Еще не видела Земля!

Святой престол Петра и Павла

Тебя презреньем наказал.

Зачем ты это сделал, падла,

Наверно,  здорово поддал?

Зачем ты, страсти нагнетая,

Посеял панику в умах,

Как демон смерти пролетая,

Зачем ты это сделал нах?!

Снегопад в Нью-Йорке 2 февраля 2011 года

Ни зги и снега круговерть.
Простор, что выброшен на ветер,
В бахилах снежных шел на смерть,
Страдая, как у Гете Вертер.

Был желтый дьявол не у дел,

Он чувствовал, что шутки плохи,

Что он уже белей, чем мел

Доисторической эпохи.

Здесь даже мгла была бела,
Сплошная темь со знаком минус.
Сперва чернилась, как могла,
Потом сдалась врагу на милость.

Здесь все бело, как белый шум,
Белей всех белых пятен мира,
Всего, что б вам могло на ум
Придти, считайте, с Кантемира,

Белей безмолвия, белей,
Чем зависть друга, и белее
Звезды в скопленьи Водолей,
Костей кoщея в мавзолее,

Белей всех армий, через Понт
Что шли, блюя за борт от качки,
В туретчину, за горизонт,
Без браунингов и заначки.

Зажги свечу, иди к окну,
Гляди, но им не делай знаков:
Там всех метет в одну копну,
И девственниц, и вурдалаков.

Номинация «Стихи об эмиграции, ностальгии и оторванности от родных корней»

В ночном сабвее

Бродят под городом, дышат миазмами, гнилью,

Тычатся в тени столбов, парапетов, оград,

Встретившись взглядом с подругами, битыми жизнью,

Смотрят смущенно и что-то бубнят невпопад.

Парочка фагов приходит в себя после пьянки,

Черные лани вошли в полуночный вагон,

Старец мусолит журнал, верещат лесбиянки

В бешенном поезде, мчащемся через Гудзон.

Ноев ковчег приютил каждой твари по паре,

Демонов, ангелов, бестий, гадалок, дракул,

Кто-то молчит, глядя в пол, кто-то тихо кемарит,

Этот не дышит, должно быть, навеки уснул.

Элегия

Пусть тевтона язык остывает, как вечер, в гортани,

Ты к нему так привык, он ведь тоже немного картавит.

И дождю все равно, над какой стороной он прольется,

Но почувствовать дно ему где-нибудь все же придется.

Упоителен стеб этих старых, как реки, элегий,

Пьешь их сдуру взахлеб, как мужик бормотуху в бодеге.

И текут, как песок между пальцев, пастушьи эклоги,

Коих слог не высок, но о них позаботились боги.

Вот и клекот орлов возвещает, как крик петушиный,

О приходе волхвов, о возне их с дарами мышиной.

Что ж, подводим итог, ставим «Sic!», что не очень по-русски.

Вечность жмет, как сапог, застывая в ретине моллюска.