ЭМИГРАНТСКАЯ ЛИРА-2018. Конкурс эссеистов «Русская поэзия за пределами России»
Незавершённая строка
О поэзии Игоря Доминича
Осенью 2013-го года библиотекарь Игорь Доминич дарит библиотеке имени Ломоносова в Кишинёве редчайшую книгу "Гамлетъ. Принцъ Датскiй. Трагедiя в пяти дъйствiяхъ Виллiама Шекспира", напечатанную типографией А.С. Суворина в Санкт-Петербурге в 1893 году. Позже выяснится, что этот экземпляр принадлежит известному режиссёру Борису Бертельсу. На последней странице книги есть надпись, сделанная карандашом: "Мечтательный, впечатлительный и с разодранной душой". "Эту характеристику Гамлета можно отнести и к Игорю Доминичу", – скажут позднее его коллеги по библиотеке.
В связи с этим сообщением мне вспоминаются стихи Игоря Доминича о его мнимом или реальном участии в постановке спектакля "Гамлет" Вильяма Шекспира.
Прав старик. Распалась связь времён.
Прав старик Вильям, на удивленье.
Я – последний Гамлет, занесён
В списки подлежащих истребленью.
Ладно. Умираю. Шпаги звон
Ядовитой капелькой в ушах…
Прав старик. Распалась связь времён.
Всё. Спасибо. Дальше – тишина…
Что хотел сказать Игорь Доминич этими строками? Как часто, перечитывая Шекспира, он пытался переносить на себя мысли и чувства его героев? Может быть, и «распалась связь времён», думаю я, в который раз перечитывая эти строки, но люди, подобные Гамлету, с его вечным вопросом "Быть или не быть?" продолжают свой путь по нашей планете. Они живут, страдая от понимания того, что мы – лишь странники в этом мире, и от того, что когда-нибудь уйдём в синеву небес. Это осознание конца мучительно для впечатлительной души Игоря Доминича, но не тем, что и для него наступит час прощанья, а тем, что он может не успеть...
С Веста дуют ветры или с Оста,
Дни идут на убыль или в рост –
Сколько мне положено по ГОСТу,
Столько и отмерит мне погост.
Надо мной – склонённые штандарты,
Залпы в воздух на закате дня…
Только кто сказал мне, что стандарты
Эти сочинили для меня?
Ведь когда могильщик – морда брюквой,
Заступом помашет полчаса,
Лишь неукрощённые мной буквы
Упорхнут обратно в небеса…
Игорь Доминич ушёл из жизни 6 января 2014-го года. Его друзья-барды – Александр Соломонов, Дмитрий Бикчентаев, Рустам Ахметзянов – не могут смириться с этой трагедией и делают всё, чтобы о его поэзии стало известно широкому кругу читателей.
"Неукрощённые мной буквы" – так названа вторая книга поэта Игоря Доминича, презентация которой состоялась в октябре 2015-го года в Москве. Рустам Ахметзянов назвал её – интернациональной: "По содержанию и по оформлению она подготовлена в Германии, напечатана – в Москве, корректура сделана в Молдавии".
"Прошло десять лет с момента выхода первой книжки, – пишет Александр Соломонов, бард из Гамбурга, во вступительном слове книги. – Она разлетелась по свету, и любители песни и поэзии узнали, что среди нас живёт интересный поэт Игорь Доминич. Пишет удивительно песенные стихи. И многие композиторы в мире авторской песни сразу откликнулись на музыкальность его строк. А песня летит быстрее стиха и проникает в душу легче… ".
После знакомства с поэзией Игоря Доминича – написать о нём стало и моим долгом. Поэт родился в городе Кишинёве Молдавской АССР 25 декабря 1959-го года. Он был единственным ребёнком в семье рабочего. "О музыкальной школе и речи не было. Родители меня таскали по лесам чуть ли не с года (они были заядлые туристы), а в лесах вольницы хватало. Вот и авторская песня оттуда, из леса". Мать Игоря умерла в 56-летнем возрасте после тяжёлой болезни. Отец известен как рабочий одного из заводов в Кишинёве, обладающий художественным талантом. Был у Игоря в родственниках дядя – Юлиу Эдлис, известный в Молдавии литератор и сценарист. О нём он часто рассказывал друзьям. Может, разговоры о писателе в семье оказали своё влияние на юношеские увлечения будущего поэта театром и стихотворством? Александр Соломонов, вспоминает: «В наши юношеские годы в Кишинёве работал молодёжный театр "Данко", руководителем которого был Борис Довженко. Первоначально театр располагался в клубе Строителей, а потом получил в аренду под театральное помещение Харлампиевскую церковь. Театр был самодеятельным. Им руководил режиссер Арнольд Бродичанский – ученик Товстоногова. Были поставлены спектакли: об Эдит Пиаф, по Ионеско, по Брехту. Трудное было время. Театр закрыли… Прошло ещё какое-то время, и однажды Игорь показал мне стихотворение "Ну, не любит Россия поэтов".
Сколько ж можно? Опять вы про это…
Бросьте, ваши упреки – враньё!
Ну, не любит Россия поэтов,
Ну, кружится над ней вороньё!
Уговаривать их бесполезно,
А лечить – слишком много хлопот.
Их железом… Железом? Железно!!!
То, что надо, железом пойдёт!
Значит ночью, без шума, без света,
Их построить рядами у стен…
Залп – и нету в России поэтов!
Залп – и нету… России… Совсем…
После знакомства со стихами Игоря Доминича у меня создаётся впечатление, что душа его лирического героя разодрана и кровоточит. "Ты теперь навсегда одиночка», – говорит поэт. И с точки зрения толпы его лирический герой – "городской сумасшедший", сам себя не нашедший в жизни, которая "кружит" и не оставляет его в покое. А затем звучит откровение поэта:
Только жаль, что когда я пою,
То за смехом не слышится боли.
Лирический герой мечтает о признании. Он скромен и терпелив:
Но я даже и этим доволен.
Я ведь делаю, всё, что могу,
Как умею, для Вас, для пришедших…
Я не буду пред Вами в долгу.
В стихотворении "Жалко, что не придумалось повода" он прощается со своим одиночеством, но знает, что "завтра снова прощаться с тобой". Я в волнении слежу за мыслью поэта: Справится ли он со своим внутренним голосом? Куда он его выведет: на радостную дорогу жизни или опять опустит в пучину страданий? И вот, наконец, звучат зарождающиеся мотивы надежды, веры в себя, свою звезду:
Ночь свернулась пружиной упругой,
Накопив в себе сил для рывка.
Открывается его второе дыхание. Он поднимает голову, видит цель, стремится к ней, готовится для новой жизни.
Новый день – это табула раса,
Значит, пальцы на гриф – и вперёд!
Меняется ритм стиха: от лирических интонаций он ведёт к более оптимистической мелодии:
Момент известности и славы…
Чего ж тебе недостаёт?
Какой тебе ещё почёт?
Какой тебе ещё отравы?
Момент известности и славы…
А счастья нет. И Бога нет.
И одному держать ответ
За всю поэзию державы!
Каждой строкой поэт говорит о себе сам – правдиво, откровенно, лёгким стихом и своеобразно рифмующимися строками: он весь в них, а они бегут ручейками, сливаются в одно русло и плывут дальше, подчиняясь быстрому течению реки… И вот лирический герой уже почувствовал силу, готов идти вперёд, но замечает, что его мир души начинает рушиться, в нём неспокойно и гадко, он заражён этим миром обмана и стяжательских страстей. "А от актёров пахнет водкой" назовёт поэт один из циклов своих стихов:
Здесь свой язык и здесь свои законы,
Которых мне до смерти не понять…
Но я пробил заслоны и кордоны,
Я здесь, на сцене. Что теперь пенять?
Поэт ведёт диалог со слушателем, доверяя ему свои мысли и чувства. Он говорит со мной, человеком, находящимся за тридевять земель, в другой жизни, пристально всматриваясь в глаза. А я всё пытаюсь разгадать загадку его «разодранной» души, измученной и беспокойной. Откуда в его стихах столько боли? Почему рождаются эти строки, наполненные непониманием того, что происходит с ним в этом измерении. Стихи Игоря Доминича затрагивают душу и при всей своей печальной интонации поднимают над серой обыденностью и прозой дня. С каждой созданной к утру песней его лирический герой рождается вновь и с каждой последующей – умирает, но завтра вновь возрождается с ощущением одиночества, которое прорастает в нём в течение многих лет. Быть или не быть? Вопрос терзает душу, которая вновь и вновь, выходя из тела по ночам, возвращается в него перед рассветом и давит на мозг и сознание, и из глубины подсознания рождается песнь, какой ещё не было: и слова её просты, и не режут слух, и мысли доходчивы – светлы, святы и вечны.
"Я не знаю, нужна ли Вам эта книжка, – обращается к нам Игорь Доминич из небытия словами предисловия к первой книге "Зелёное время восхода". – Я даже не знаю, нужна ли она мне, но нужно же каким-то образом избавляться от накопленного, придав ему иную форму и отделив от самого себя».
…………………………………………………………………………………………………...
Сегодня мой собеседник – Ольга, любимая женщина поэта Игоря Доминича, его радость, опора, реальная муза. От неё узнаю, что последние годы жизни поэта были напряжёнными. Компьютерная фирма, в которой он работал, закрылась. Чувство ненужности никому, невостребованности явилось одним из моментов его переживаний. Взволнованно перечисляет моя собеседница стихи любимого, посвящённые ей: "Эти сутки свободы", "Ты лежишь на моём онемевшем плече", "Мы сидим на парапете", "Обними меня скорей" и другие.
Обними меня скорей – сколько нам осталось?
Тихо капает с небес мерное тик-так…
Жизнь прошла, как нам с тобой даже не мечталось.
Жалко только, что чуть-чуть, все-таки не так.
В какой-то момент Ольга неожиданно для меня сказала: "Игорь всегда говорил: "Не ставьте знак равенства между мной и моим лирическим героем, не отождествляйте меня с ним". Она просила меня рассказать об Игоре правду людям. Признаюсь, что загадка судьбы Игоря Доминича остаётся для меня всё ещё неразгаданной, как и таинственная суть его стихов из мюзикла "Оседлав Росинанта", посвящённого другу Александру Соломонову. После смерти Игоря Доминича Александр Соломонов обращается к известным специалистам в Германии с целью оценки, аранжировки, записи мюзикла. Режиссёр Арнольд Бродичанский, проживающий сейчас в Германии, дал положительную оценку мюзиклу. Его слушали профессионалы в Гамбурге, Мюнхене, в Кишинёве. Сделана и запись мюзикла на диск в Гамбурге у музыканта и звукорежиссера Герда Бельмана. В качестве музыкального редактора мюзикла выступил замечательный музыкант балалаечник Александр Паперный. Успех этого произведения – несомненен, но необходимо ещё время, чтобы оно овладело вниманием широкой общественности.
Сегодня мне вспомнились слова Татьяны Гольцман о поэте: "Душа вырвалась на свободу из разбитого тела, чтобы стать вечной частицей нетленного света. Он будет жить, потому что его стихи будут читать и помнить". И я являюсь тому очевидцем: песни Игоря Доминича звучат сегодня на юге Германии в земле Баден-Вюртемберг. Время поэта пришло. Мои друзья в дни встреч поют его песни на нашей зелёной поляне. С годами это станет доброй традицией. И мы оставим её идущим за нами поколениям.
| 
