Конкурс поэтов-переводчиков. 

Номинация «Свеча толмача». 

Robert Frost 

Роберт Фрост  

Роберт Фрост (1874-1963) - крупнейший американский поэт 20 века. Он воспринимал жизнь со всеми ее тяготами, разочарованиями, поддавался унынию, даже отчаянью, но в конце концов всегда стоял на стороне жизни.Несколько лет перед Первой мировой войной поэт провел в эмиграции, в Англии.  Фрост считал, что в любых, самых трагических стихах, должна подспудно ощущаться ирония. Его поэзия пользовалась большой популярностью и стала настоящей классикой.Среди почитателей его таланта — Владимир Набоков, Хорхе Луис Борхес, Иосиф Бродский. Последний в своей Нобелевской лекции назвал Фроста одним из пяти поэтов, наиболее повлиявших на его творчество.   

Первоисточник: www.poemHunter.com    

Robert Frost

The Figure in the Doorway 
            
The grade surmounted we were speeding high
Through level mountains nothing to the eye
But scrub oak, scrub oak and the lack of earth
That kept the oak from getting any girth.
But as through the monotony we ran,
We came to where there was a living man.
His great gaunt figure filled his cabin door,
And had he fallen inward on the floor,
He must have measured to the further wall.
But we who passed were not to see him fall.
The miles and miles he lived from anywhere
Were evidently something he could bear.
He stood unshaken; and if grim and gaunt,
It was not necessarily from want.
He had the oaks for heating and for light.
He had a hen, he had a pig, in sight.
He had a well, he had the rain to catch.
He had a ten-by-twenty garden patch.
Nor did he lack for common entertainment.
That I assume was what our passing train meant.
He could look at us in our diner eating,
And if so moved, uncurl a hand in greeting.                     

Фигура в дверях 

То вниз, то в гору мчали рельсы нас.

Сидим, едим и смотрим битый час

На заросли, на мхи, на валуны…

/Картины удручающе нудны/

Казалось, тут никто не жил вовек. –

Внезапно показался человек.

Проем двери он заполнял собой,

А упади, - достал бы головой

В своем жилище дальний уголок,

Но не упал… А все же как далек,

Немыслимо далек был от всего,

Что хоть слегка согрело бы его!

Недвижно он стоял, сух и угрюм.

/Необязательно от горьких дум/:

Тепло и свет окружный лес давал,

Корова, лошадь, риги, сеновал.

И вдоволь было дичи и воды,

И в садике румянились плоды. 

Но радостей простых, по всем приметам,

Он был лишен. – Мы все сошлись на этом.

Сидим, едим… Дорожная истома.

Он помахал рукой с порога дома.   

Good Hours  

I had for my winter evening walk-

No one at all with whom to talk,

But I had the cottages in a row

Up to their shining eyes in snow.

And I thought I had the folk within:

I had the sound of a violin;

I had a glimpse through curtain laces

Of youthful forms and youthful faces.

I had such company outward bound.

I went till there were no cottages found.

I turned and repented, but coming back

I saw no window but that was black. 

Over the snow my creaking feet

Disturbed the slumbering village street

Like profanation, by your leave,

At ten o'clock of a winter eve.  

Час покоя 

Прогуливаюсь, а мое село

Вмиг опустело, снегом замело,

А на меня сквозь липкий снегопад

Глазами теплыми дома глядят

. 

И так непринужденно в них народ

Трапезничает, пляшет и поет!

Мне слышится скрипенье половиц,

За шторами мельканье светлых лиц…

И я б туда отправиться не прочь,

Но вот уже околица – и ночь.

Опомнившись, я возвращаюсь, но –

В проемах окон всё черным-черно.

Слышны мои тяжелые шаги,

Тревожат, оскверняют сапоги

Сон спящих улиц… Что же ты, шатун?

Одиннадцать часов.  Зимы канун.                   

October