ЭМИГРАНТСКАЯ ЛИРА-2017. Конкурс поэтов-эмигрантов «Эмигрантский вектор»
Номинация «Там»
Москва
Отпусти меня спать.
Не держи мою душу беседой.
Через тысячи миль я не чётко внимаю словам.
Что любовь вспоминать?
Не получится, как ты ни сетуй
На сложившийся век,
Что приходится жить пополам.
Твой свободный побег
Вырос вширь. Стал похож на колючки узор.
В лабиринтах его заблудились слепцы.
На позор
Тебя твёрдой рукою ведут под уздцы,
И внимательно смотрит дозор.
Да, бывают надежды,
В которые больше не веришь.
Что из всех покосившихся изб
Перестанут выбрасывать сор.
Поддаваться невежды
Перестанут злодеям,
А за всем приглядит мудрый дервиш
И рассудит вскипающий спор.
Только где тот мудрец?
Через шарик насквозь проступает другое –
Как наказан народ, потому что забыл, не простив.
Отпусти меня спать, наконец!
Одари мою душу покоем.
Я певец
Языка, на котором лишь горе блестит.
Папе
Иногда, спотыкаясь о запах варёного кофе,
Я попадаю в наше обычное утро.
Глушилка борется с радиостанцией «Немецкая Волна»,
Твой набитый портфель,
Темнота
За окном.
За обрывом подоконника косо летящая пудра
Снега. До дна
Обжигающий лёгкие морозный вздох. Пешком,
Торопливо догонять трамвай
И успеть ввалиться, подтянувшись за поручень.
Стукнуться в расстояния между сумками
И прочими
Вещами. (В духоте толпы сразу теплее).
Варежкой отскрябанный край
Непрозрачных стекол в морозном рисунке.
И смотреть, смотреть, как ночь становится посветлее.
На завтрак делались бутерброды,
Иногда ленивые вареники
Со сливочным маслом.
Я входил в садик, как в непогоду,
Съёжившись от детской вражды, ожидая ненастья.
Глушилка хрипела «Голосом Америки».
Кофе, прыснув,
Шипя, заливал конфорку.
И бесконечная жизнь не имела смысла.
Сейчас, когда взгляд упирается в переборку
Авиалайнера,
Летящего над Атлантикой,
Я понимаю тебя гораздо больше.
Мы жили в рамках, следуя правилам,
Глупым, как стало понятно намного позже.
Романтика
Оставалась уделом книжек,
Собранных в домашние библиотеки
Так, что обоев на стенах было не видно.
Что-то всё-таки из нас вышло.
При взгляде в прошлое, по крайней мере, не стыдно.
Мне, наверное, уже никуда не деться,
Не сойти с вектора, начатого морозной ночью.
Я прохожу площадью.
Я вкладываю записку в стену.
Калифорнийскому солнцу не озарить детства,
Как на твою любовь не поставить цену.
Номинация «Здесь»
Ботаника
Калифорния – как ботанический сад.
Весь двор похож на отряд,
Набранный из разных широт.
Тут растет алыча из вяза, а в рот
Попадает яблоко. Птицы клюют черешню.
Наоборот
В январе плодоносит вдруг апельсин.
И конечно,
Из известных лесин –
Красное дерево, эвкалипты, сосны.
Но нет осин.
Лиственниц и остального, что не выносит солнца.
Но я прижился. Одеревенение
Происходит почти органически. Ему сопутствуют
Редкие приступы вдохновения,
Но больше помогает его отсутствие.
Только деревья чуть примиряют со временем.
Для секвойи тысяча лет - обычное дело.
Многие много старше.
А мы, кратко живущие, как умеем,
Набиваем свежую память строчками на бумагу.
Иногда раскрашиваем
И так потом оставляем.
В наглую.
Потому что не можем жить в рамках предела.
Да здесь прорастает все. Лишь бы была вода.
Так человеку удается какая-нибудь карьера,
Едва найдется работодатель труда,
Тогда все равно, что делать
– долбить ли стену карьера
Или мелом
Писать на доске, повернувшись спиной к классу.
Года
Собираются в плотную массу
И сливаются в, конце концов, просто в один.
Существуя, плодонося
В этой древесной толпе,
Медленно распускаясь цветком седин,
Иногда хочется мерзнуть в краю осин
И бежать по тайге, ничего дождям не простя.
The 49-er (Сорокадевятник)
Золотоискательский городок,
Застроенный офисами хай-тека.
Отрог
Горы. Паркинг.
Электромобиль мордой у перевязи –
Кормится через провод.
Арка.
Старенькая библиотека,
Подающая повод
Вспомнить о книгах, как способе связи
С первобытной культурой ушедшего века.
Старатель, не ведающий одиночества,
Ковыряет айфон –
Но переходит к компьютеру,
Когда становится нестерпимо.
На экране, как фон,
Бежит незакрытый чат.
Равнодушный к почерку,
Он стучит пальцами.
Слушать муторно
Как строчат.
Пилигримы
Из туристов-скитальцев
Чириликают фотки
Викторианских зданий
На фоне вывесок мировых фирм.
Залив. Порт. Высотки.
Боевик-фильм.
Герой. Конечно же, герой-одиночка.
Благородный, непобедимый.
Где-то это уже было.
Сюжет, убедительно
Проходящий через точку
Невозврата
Из азарта
Погони за золотой жилой.
Номинация «Эмигрантский вектор»
Письмо к Р.
Привет, дорогой!
Как там с известностью в узких кругах?
Поздновато пришла.
Мы с молоденькой кралей рядом смотримся странно.
Ты пропах
Табаком. А рука, потянувшись с дивана
К его изголовью, впотьмах
Прошуршав,
Обнаружит таблетки
Вблизи от стакана
С водой.
Мы глядим, как из клетки
С локальной вершины на местность под нами.
Бог мой!
Ведь там все распутье и грязь.
И что эта слава -
Попытка бессмертья с презренным металлом
В кармане?
Может, просто пожить, притворясь
Вдруг сошедшей звездой?
Только то, что мы пишем, не станет героем кино.
Настоящие звезды далече.
Здесь, внизу, нам доступно лишь их называть.
Потому это дно,
Что воздействие речи
В поколенье, пришедшем на смену,
Стремится к нулю. Им нельзя навязать
Ни любви, ни почтенья к трудам.
Даже если впихнуть нас на сцену,
Стадион не всплеснется волной
Над толпою,
Цветам
Не взлетать. Мы с тобой
Скорее дорога, чем воплощённая цель,
И с весьма незавидной судьбою.
Так что цитадель
По названию «слава», когда в заповеднике узком
Само обитание нас под вопросом?
А после,
Да, после придут переростки.
Им кто-то другой пусть толкует по-русски.
Сан-францисский романс
Два белых шарика взлетают над Сансетом.
Цветные ленточки не прижимает груз.
Тянусь
За ними взглядом, за сюжетом,
В котором вместе счастье есть и грусть.
Под ветром
Высоту глотаю с ними.
Смеюсь на празднике, оставшемся внизу.
Мне виден океан, сегодня синий,
Не то что давеча в осеннюю грозу.
Цветные домики, спешащие под горку,
Вдоль сетки улиц, где с краёв туман.
И зайчиков пускающие створки
Распахнутых оконных рам,
Где шторки
Разлетелись. Видно тесно
Им обниматься было в полный штиль.
Два белых шарика. Еще покуда вместе
Проходят церкви утончённый шпиль.
Две тёмных точки исчезают в отдаленье.
О чём бишь я? – Давно зелёный свет.
Лишь груз от ленточек в портфеле на сиденье
Да трафиком задушенный проспект.
| 
