Конкурс поэтов-эмигрантов

Номинация «Стихи о родном крае, об историко-географических и культурно-языковых корнях»

никто не приходит в гости за просто так…

А. Д. Сахарову 

никто не приходит в гости за просто так
один скоммуниздит с закрытого века медный пятак,
другой на букет обдерет засохший венок,
третий тапочки снимет с холодных ног. 

Мне все равно, я теперь проживаю в отце,
Земля, а не мозг, в моей голове-яйце.
Остались: абзац здесь, да там строка.
Я не косно-язычен теперь, т.к. нет у меня языка.

И нагретой селедки нет, и дачи в Жуковке нет,
И Славы-приятеля нет, только полет комет,
И быдло бузит, и полудебильный вождь,
И по пластику мусорных баков стучит ледяной дождь.

* * *

Нет-нет, сюда я больше не ездок.
Здесь купола - покатее и ниже,
Здесь клейкой массой сглатываешь вдох,
И аленьким цветком в болотной жиже-
Любой глоток. 

Мой серый край – не запад, не восток...

Вы, гладкие безлиственные прутья,
Бесцветен воск ваш и бесвкусен сок.
Сто тысяч верст сплошного перепутья,-
Стальной да ледяной калейдоскоп.

Белесые прожилки тихих рек,
Библиотеки мутных отражений,
Уныл ваш взгляд из под припухших век,
Туманные и тусклые траншеи.

Ты спишь, моя уставшая земля,
Дрожишь в ознобе, тлеешь в пол-накала...

Полупрозрачны тени-тополя
У паралелепипеда вокзала.
 

Номинация «Стихи о стране нынешнего проживания» 

Европа

1.

Вскочил на коня, ступил в стремена,
Раздался призывный клич...

Европа стоит - заводская стена,
Замшелый шершавый кирпич. 

Ее обдувает дыханье лесов
Сквозь щели открытых дверей,
Оконных проемов, колышет лицо
Замешкавшихся теней.

Печалью искрится стальной монумент,-
Бесценной монетой сверкает момент,-
Бежит по цепям электрический век,
Последней грозы фейерверк.

Сперва напряженье воздвигнет дугу,
Потом исчезает, сверкнув на бегу,
(А миг тот - внезапен и светел).
Затем поспевает упругий замес,
И пепел слетает с пожухлых небес,-
Бесплотный, невидимый пепел.

Животный твой хлев, твой соломенный кров,
Сухих виноградников жаркий покров
В земле, где промозгло и сыро
Тумана подушка лежит в головах,
Белесое солнце на влажных лугах,-
Головкою мертвого сыра.

Сияет терновый венец ДНК...

Тебя с трех сторон омывает река
Немытого смуглого сброда,
Но бронзой прикрыта твоя нагота,
Металлом прикрыта твоя пустота,
Усталой, чеширской ухмылкой кота,-
Шампанская мушка, свобода!


…

3.

Анна и любовь 
Вдвоем гуляют по Парижу. 
Любовь, виляя хвостиком, 
бежит, бежит вперед и ждет, 
покуда Анна подойдет к любви поближе. 

Им солнце улыбается по-царски, 
С пухлых губ его слетают 
Фиолетовые пчелы 
(их жужжанье отражается от полого холма Монмартра) 
(Соты - голубые с позолотой), 
А любовь напоминает: 
"Умоляю, донна Анна, продолжается свиданье, 
Выдыхайте регулярно!".

Розовый подсолнух марта 
Отражается в стакане, 
Прилипает лепестками к тонким стенкам, 
Золотою шелухою 
Посыпает тень от тента. 

Сядем, Анна, Вы устали... 
Что же это? 
Это - карма, это - драма, 
Эта горечь - суть абсента.

Посмотрите, 
Ваше солнце,- 
Славный мопс,- 
Сейчас лучами помечает обелиски Монпарнаса чем-то черным. 

Анна, к черту! 
Отвечайте, почему любовь покорна,
Донна Анна, отвечай же, 
Почему любовь тебе покорна? 


Снова вечер.
Из подвалов выползают фиолетовые пчелы 
На белесый слой асфальта, 
А над ними влажный воздух исполняет сальто вальса 
(Виртуозно). 
Фонари - как горсть поп-корна, 
Окон пестрая окрошка, 
Улицы - болотца кваса, 
И булыжники-комочки, им как-будто бы морозно...
 
Погодите, Анна, Анна, 
Видите, любовь зевает, 
Элегантно изгибает язычок и позвоночник, 
Словно кошка... 

Анна, 
Будь оно неладно, 
Нам с любовью очень страшно, 
Погодите же немножко, донна Анна, 
Мне с моей любовью тошно!

Номинация «Стихи об эмиграции, ностальгии и оторванности от родных корней»

1.

Мир – это очень уж сложный знак.
Если бы я этот знак повторить смог,-
Прорвал бы натянутый саван пространства, как обойный нож – целлофан,
За непрозрачной пленкой увидел бы вечер, порт,
Лоснится дождь затяжной, качаются фонари, 
Баржи, баркасы, у пристани – корабли,-
Перевернутые дома (крыши их – под водой), полые изнутри, 
Полные света, не занимающие ни пяди земли,
Величественные - вблизи, жалкие, словно опавшие листья, вдали,
Серые, несмотря на тонны белил.

А дождь бы все лил и лил, а ветер качал бы свет фонарей...

Дорога взбирается вверх. На склоне крутом меж камней – 
Седые оливы, в их древесине сухой - тысячи знойных дней... 
Вервия их корней 
Напоминают мне 
Окаменевших змей 
Или шеи и головы черепах, 
От скользких потоков дождей 
Зарывшихся в теплый прах. 

Жаль, что земле нет дела до кораблей...

.........................................................................

Эта тропа, и гора, что склонилась над ней,
И порт, и залив, и светлячки кораблей,
Морская поверхность, толща вод, и даже морское дно,-
Все уместилось с лихвой на одной лишь ладони моей,

Другою - защищено.

2.

Однажды утром встанешь и в окне увидишь сквозь узор прорех гардинных чужое рождество в чужой стране - лежит на крышах яркий новый снег, прозрачный, голубой, еще невинный, как грецкий нерасколотый орех, хранящий свято тайну сердцевины, свой немудренный уникальный клад, и в синем небе солнце - мандаринно, и запахи влетают коллективно: корица, хвоя, цитрус, аромат гвоздики. И разломлен, как гранат, созревший год: хоть полной пастью жуй, хоть по рубинной семечке смакуй, на вкус он будет горче, чем рябина, на вкус он будет слаще, чем рябина, а впрочем, знаешь, не один ли ...?!