Конкурс поэтов-эмигрантов

Номинация «ТАМ»

КАШТАНЫ

Сегодня по-детски охочусь:

О случай! Как с неба, добро

К ногам упадёт, и отскочит

Колючий зелёный покров.

Со звуком подковы – щипковый

В ветвях ли сокрыт инструмент? –

Каштан, в мановенье расколот,

Сияет, упав на цемент.

И старый, и малый, усталый,

Веселый – как в танце: наклон,

Потом, распрямляясь – с каштаном,

С каштаном, зажатым в ладонь!

Лишь ветер взыграет ветвями –

И цокот, и рыжий конёк,

Легчайший, испуганный нами,

Куда-то бежит со всех ног.

Добыча моя без корысти –

Как в детстве, как сына труды.

Но чудо какое! Лучистый,

Коричневый, чистой воды...

И розовой тоненькой кистью,

Зеленые только вчера,

Октябрь окаймил этих листьев

Распахнутые веера.

Автобус нейдёт – и не жаль,

Мне дав на бегу передышку.

Каштаны! Кидаюсь вприпрыжку!

Последний вы мой урожай.

Притихшее солнце чуть-чуть

Мне тёплые трогает щеки,

И стены домов невысоких,

И улицы старую грудь...

Сейчас – никакого потом! –

Всмотреться в тебя, насмотреться,

Мой город, мой берег и дом,

Одесса, Одесса, Одесса.

...Отъезд – даже слова в обрез.

Летят сувениры с небес.

* * *

Поведи мелодию приветно

По излому чайки в струях ветра,

Поведи мелодию по верху

Крон ковровых кобальтова цвета,

Через лето - о сией минуте,

О волне закатной цвета ртути

И червонных к горизонту лентах.

О неповторимости момента,

О тепле созревшего бульвара,

Лестнице широкий и пологой...

Старенькую скрипку из футляра

Вынимай - и трогай струны, трогай!

За спиной в каштановой аллейке

Старые зеленые скамейки,

Слева - наизусть, и то же справа,

Милая знакомая орава...

А в глазах, когда закроешь, зданья:

Позови любое на свиданье -

Приползёт, в карнизах и балконах,

Выбоинах, вывесках, вазонах,

Дряхлую влача кариатиду

И врача знакомого квартиру,

Или погребок - вниз три ступеньки -

Где стихи и песни без копейки...

Первых дружб озноб и легкокрылость,

Двор сквозной, где тень любимой скрылась

И навек - за горем и за морем -

Тень твоя замешкалась в дозоре...

Поведи по памяти, об этом

Давнем дне и часе невоспетом,

И - вперёд, где вечно будет память

Звуки слышать, на колени падать…

Номинация «ЗДЕСЬ» 

КАНАДЕ

Болело сердце, и с  утра

Сабвэя поезда свистели.

Родимый мне букет растений

Здесь расцветал и умирал.

В горчичных пятнах, болен, жарок,

Бессильно обрываясь вниз,

Был в третьем качестве так жалок

Двуликий тополиный лист...

Дубовый- кожаный, крепчайший,

Настоян на семи ветрах,

Былинный, банный - той же чащей,

И Соловьём, и Русью пах.

Кленовый лист венцеобразный

В стране кленового листа

Был мне собратом и соблазном

Чужие обживать места.

Когда бездомною кукушкой

Рвалась, не помнящей родства,

Желтела малая опушка

За билдингами три и два.

И я, бессонная, кружила

И, горстью поднеся к лицу,

Вдыхала их – как ворожила

В том, в городской черте, лесу.

И вдруг рябиновым морозом,

Как дома в городском саду,

Дохнул ноябрь на голомозом,

Вчерашнем, неокрепшем льду.

Еще пространная, пустая,

Для глаз и сердца без примет -

Страна, теплея и впуская,

Осенний зажигала свет.

И ласку малую приемля,

Держась за тоненькую нить,

Не Новый Свет – большую Землю

Учила заново любить...

* * *

B cтране, где я живу не приживаясь,

Лбом к спящему ребенку прижимаясь,

Рождённому беспечной, молодой

В стране, залитой памяти водой,

Что светится сейчас и вам – не лгите ж! –

На дне озёрном, словно  бы град Китеж,

В стране, что вся заключена во мне,

Как поле маков в маковом зерне,

И, прорастая, мучает ночами,

Охлёстывает памяти бичами –

Отрекшись трижды, не спастись от чар! –

О родина, о дерево Анчар...

В другой стране, где я сейчас живу –

Физически, безбедно, наяву –

Сограждане любого цвета кожи

Со мной, друг с другом схожи и не схожи,

И на морозе общий пар валит,

И хладное содружество царит.

А если б локти сдвинули для смеха,

Была бы шуба из обрезков меха

Всех континентов фауны, всех рас

Разительный, стремительный заквас...

Но улицей бреду как целиной,

Как по едва просохшей тверди Ной,

И равнодушно ли, великодушно –

Позволено мне быть насколько нужно,

Насколько это неизбежно – мной,

И чёрным мхом стелиться по стене

В стране, что вся заключена во мне...

Номинация «ЭМИГРАНТСКИЙ ВЕКТОР»

РОЖДЕСТВО В ИММИГРАЦИИ

Америка. Мороз по Фаренгейту

Звенит, или насвистывает флейта

Предрождества? Пехотная страда

Прохожих и проезжих. По сугробам –

Хвоя, словно обрызнуты укропом,

И холода слезящая слюда.

Господство предложения над спросом

Отхлынуло. Подчищенный морозом,

Разбив наивный огоньков цветник,

Громадный, грешный – город так кристален! –

Лаская глаза вымытый хрусталик,

Рождественской открыткою возник.

Внутри витрин – надышанные ясли

И восковой Марии профиль ясный,

Коровьих ликов праведный покой,

Вверху – звезда, ватт шестьдесят едва ли...

И жалюзи железные упали

Над шара половиною другой.

Куда податься с грузом доли лишней?

Мулом, верблюдом, или – лучше – рикшей,

Дистанцию затылком и спиной

Проболевая меж собой и грузом –

Тридцатилетним прошлого союзом

И от него отрезанною мной.

Как армия в чужих снегах загрязнув,

Я по снегам писала кровью красной

Как сорвался блистательный блиц-криг...

Унылый волк, воспитанный в неволе,

Вне клетки - в непонятной боли вою,

Оттуда – запахи, отсюда – крик.

Но тоненькая флейта не стихает.

Дым ангелов фигуры обтекает,

И в прорезях крылытых голубых,

Тоскуя смутно, вечереет небо,

Таится умолчание без гнева

На вопли и вопросы горемык...

Эмиграция

Слепа была, глуха была вначале -

Не чёрная овца, не белый грач:

Глаза глядели в то, что за плечами,

В ушах прощанья продолжался плач.

Вослед земля, которую любила, страна моя, которую кляла,

Такою журавлиной, слабокрылой тоской необозримою плыла.

В тумане слёз, в их дымовой завесе, в разорванном на части естестве

Тонули беды, окликали песни, бежало детство по морской траве.

Решенье трудно нажитое застив, таким укором - Бог не приведи! -

Глаза друзей, святых икон глазастей, трагически светились позади.

Одна разлука чёрным стягом била

На том бездомном, на стальном ветру

Меняя поезда, и странной силой

Назад влекла к родному недобру...

В пути на миг Италия в ладони брала, закоченелого птенца

Дыханьем грела... в целом закордонье не позабыть прекрасного лица.

Потом снега обрушились слепые, сплошные, семизначные снега,

И снежный дом, как заяц, я слепила, в болезнь и спячку до весны слегла.

Но март - дитя, дикарь – бесцеремонно

Толкает дверь, колотится в груди,

Расклеивает веки: "Сколько можно!

Очнись, живи и раны береди.

Былое географией не стёрто,

На карте жизни - новая страна.

Твой голос слаб - пусть тихо и нетвёрдо,

Но партию свою вести должна".

...Толпа вокруг - семижды семь наречий, да из рук вон как хороши дела,

И русских песен и противоречий полна, плыву, "губами шевеля".

Чужой язык прихлынет и отхлынет -

То я нема, то речи закрома,

И - некому, и - не с кем, но отныне

И это выбираю я сама.

Еврейским счастьем, вековым кочевьем

Подхвачена, горюя и любя,

Судьбы ни милосердней ни плачевней

Я не прошу у Бога для себя...