Слово «эмигранты» – звучит для израильского уха странно, неуместно. Для тех, кто живёт в Париже, Швейцарии, Америке и т.д. – термин годится, масса организаций пользуется им, не задумываясь о звучании, а звучит оно бездомностью, потерянностью, существованием на чужбине – которая, хоть и прекрасна, всё ж – чужбина.

Мы, в отличие от других перелётных птиц, покинувших родные места обитания, живём нынче дома. Да, многие из нас бывали не чужды ностальгии, но, тем не менее – когда земля твоя, ты это чувствуешь всеми фибрами, когда и на день не можешь задержаться в иных прекраснейших странах, потому что летишь домой, на свидание с этим воздухом, к оливам и кипарисам, в Иерусалим, в единственное место на земле, которое ты чувствуешь своим.

И тут вдруг – «Эмигрантская лира» в Иерусалиме. Нонсенс. И кавычки не случайны, они уточняют то, на объяснение чего требуется так много слов…

На осени – жёлтый саван. Дым ладана над рекой.
Борей затянул гнусаво молитву за упокой.
Гусей чернокрылых стая сбивается в клин, а я
прилежно цыплят считаю на краешке бытия.

(А. Мельник)

«Эмигрантская лира» – это бренд, который придумал Александр Мельник, поэт живущий в Бельгии. Придумал, зарегистрировал и создал фестиваль – вот уже четыре года проводит, в одиночку, без спонсоров и команды помощников. Вся его команда – это жена Оксана, собственноручный сайт и друзья-поэты, которые приезжают за свой счёт хоть в Бельгию, хоть во Францию. Может быть, потому, что все эти люди любят не только свои стихи писать, а ещё и слушать чужие...

А главное – поэтам нужно хоть иногда побыть среди таких же безумцев, которые воспринимают мир через слово, для которых строфа – это отдельная вселенная… Которые падают в бездну, заполняя её словом, создают гармонию, записывая летящие строки… Для которые слово, стоящее на своём месте – не меньшая (а порой и большая) ценность, чем одежда и еда.

Можно быть доктором наук из России, преподавать в Льежском университете и писать стихи. Потом сочинить такое название к фестивалю и собирать поэтов, родина которых – русский язык, на фестиваль – в Брюссель, Льеж и Париж.

А затем лауреаты и члены жюри фестиваля встречаются по всему земному шару на вечерах «Эмигрантской лиры». Александр Мельник увлекает поэтов в Нью-Йорк, Москву, Париж – и вечера, уже не фестиваль, а поэтические встречи лауреатов, финалистов и членов жюри «Эм. Лиры» собирают большое количество литературного народу.

В Иерусалиме, в Доме Ури Цви Гринберга, 14-го февраля собралось тридцать поэтов из нескольких стран. Франция, Америка, Канада, Бельгия, Германия, Украина, Россия, Израиль. Вообще-то, поэтов было гораздо больше – некоторые приехали просто послушать собратьев. Вечер длился несколько часов, настоящий поэтический марафон… поэт из Франции Александр Радашкевич поблагодарил публику, которая дождалась буквы «Р» (выступали в алфавитном порядке)… Завершала буква «ч» – поэт из Германии Даниил Чкония, и я поразилась, что отчётливо слышу – и остальной зал слышал каждое слово, интонацию, хотя концерт длился около четырёх часов.

Совсем непросто – слушать стихи в таком объёме, а были люди, которые не могли оторваться. Туда именно такие и пришли.

Воздух был такой удивительный… там оказались люди, которые чувствуют слово самой ближней реальностью, ненормальные птицы… Каждый – одно выступление  длилось минуты четыре-пять – успевал включить свой ритм, приоткрыть свой космос, словно менялись аккорды на лютне, а сама лютня смеялась, умолкала, отвечала междометиями на всё то, что существует вокруг и существовало прежде, до этого аккорда… а с каждым словесным пассажем мир немного менялся.

Из Америки прилетели Андрей Грицман и Наталья Резник, привезли журнал «Интерпоэзия», из Торонто – Илья Липес, пишущий по-русски и по-украински… из Парижа – Галина Погожева и Александр Радашкевич со своими удивительными верлибрами, гости из Украины-России.

Израиль представляли Лорина Дымова, Елена Игратова, Марк Вейцман, Зина Палванова, Михаил Зив, Ирина Маулер… человек шестнадцать, а слушателями были поэты – Пётр Межурицкий, Феликс Хармац, редактор «Иерусалимского журнала» Игорь Бяльский, уступивший своё законное место другим – всем израильским поэтам выступить было бы невозможно, читали бы не меньше месяца без перерыва… У нас на каждые десять человек, говорящих по-русски, выходит книга и чаще это сборник поэзии, как считает иерусалимская национальная библиотека…

Удивительно, как поэты звуком, словом, переводили пространство в свои измерения – яркий, свежий ветер стихов Аси Гликсон сменяла озорная, как девчонка Лорина Дымова, потом проступала романтика в стихах самого Александра Мельника, организатора вечера, и чеканные, плотные, даже звенящие строфы Вилли Брайнена-Пассека сменял удивительный ассоциативный поток цветных строк Марины Борщевской…

Михаил Сипер, Розалия Бланк, Людмила Фрайдлис… и меня не покидало ощущение, что израильские стихи теплее… что люди из других стран пробираются сквозь морозы и снежные заносы  в поисках дома, и вектор там другой – поиск себя, гнезда, пути… картины другого мира, который безусловно жёстче, и ценности вокруг другие. Тут вообще больше мажора. Восток, пустыня близко…

«Вхожу в парижи и мадриды, смотрю на римы и венеции
И снисходительные взгляды Европы чопорной ловлю.
Я фрукт особенного вида, впитавший солнце, соль и специи
И вкус вина и винограда, и запах пряных острых блюд.

 (Ася Гликсон)

Иронии хватает по обе стороны океана, и у Ирины Грановской, живущей в Хайфе, и в Лорины Дымовой из Иерусалима, и у Ильи Липеса из Торонто, и нет похожих поэтов, если человек талантлив, он не похож. Поэтому слушать было интересно, невзирая на долгий вечер. Ноты – менялись.

А единственная ценность, объединяющая народы и стихи – любовь  – витала над залом, проступала в словах и даже танцевала на улице Яффо, где в тот день отмечала израильская молодёжь день Святого Валентина.

На вечере, кстати, пела Вероника Долина, удивительный поющий поэт, у которой слова переливаются, соединяясь в тончайшие узоры, и мелкие камушки реальности становятся в них самоцветами, которые хочется перебирать вновь и вновь.

Там было два барда всего, и ваша покорная слуга также пела, на стихи поэтов «Эмигрантской лиры» и на стихи иерусалимских поэтов, включая свои. И казалось мне, что лечу между двух миров, объединяя их гитарой.

Что арфа царя Давида наигрывает поблизости, и не надо больше плакать… да, впрочем, и его киннор, который перевели с иврита как «скрипку», поторопились, нынче возродили древний инструмент, играют на нём в старом городе, он оказался – лирой…

Да, у тех, для кого две тысячи лет родиной был иврит и литературные тексты, тут появилось место обирания, ареал, в котором мы, существуя в русском языке, выстраиваем другие отношения с миром. А мир – расширяется, в том числе – благодаря поэзии.

Наверное, потому, что сказано: «Вначале было слово»…

21 февраля 2013 года,

газета «Вести» (Израиль).