Слово «эмигранты» – звучит для израильского уха странно, неуместно.
Для тех, кто живёт в Париже, Швейцарии, Америке и т.д. – термин годится, масса
организаций пользуется им, не задумываясь о звучании, а звучит оно
бездомностью, потерянностью, существованием на чужбине – которая, хоть и
прекрасна, всё ж – чужбина.
Мы, в отличие от других перелётных птиц, покинувших
родные места обитания, живём нынче дома. Да, многие из нас бывали не чужды
ностальгии, но, тем не менее – когда земля твоя, ты это чувствуешь всеми
фибрами, когда и на день не можешь задержаться в иных прекраснейших странах,
потому что летишь домой, на свидание с этим воздухом, к оливам и кипарисам, в
Иерусалим, в единственное место на земле, которое ты чувствуешь своим.
И тут вдруг – «Эмигрантская лира» в Иерусалиме. Нонсенс.
И кавычки не случайны, они уточняют то, на объяснение чего требуется так много
слов…
На
осени – жёлтый саван. Дым ладана над рекой.
Борей затянул гнусаво молитву за упокой.
Гусей чернокрылых стая сбивается в клин, а я
прилежно цыплят считаю на краешке бытия.
(А.
Мельник)
«Эмигрантская лира» – это бренд, который придумал
Александр Мельник, поэт живущий в Бельгии. Придумал, зарегистрировал и создал
фестиваль – вот уже четыре года проводит, в одиночку, без спонсоров и команды
помощников. Вся его команда – это жена Оксана, собственноручный сайт и друзья-поэты,
которые приезжают за свой счёт хоть в Бельгию, хоть во Францию. Может быть,
потому, что все эти люди любят не только свои стихи писать, а ещё и слушать
чужие...
А главное – поэтам нужно хоть иногда побыть среди таких
же безумцев, которые воспринимают мир через слово, для которых строфа – это
отдельная вселенная… Которые падают в бездну, заполняя её словом, создают
гармонию, записывая летящие строки… Для которые слово, стоящее на своём месте –
не меньшая (а порой и большая) ценность, чем одежда и еда.
Можно быть доктором наук из России, преподавать в
Льежском университете и писать стихи. Потом сочинить такое название к фестивалю
и собирать поэтов, родина которых – русский язык, на фестиваль – в Брюссель,
Льеж и Париж.
А затем лауреаты и члены жюри фестиваля встречаются по
всему земному шару на вечерах «Эмигрантской лиры». Александр Мельник увлекает
поэтов в Нью-Йорк, Москву, Париж – и вечера, уже не фестиваль, а поэтические
встречи лауреатов, финалистов и членов жюри «Эм. Лиры» собирают большое
количество литературного народу.
В Иерусалиме, в Доме Ури Цви Гринберга, 14-го февраля
собралось тридцать поэтов из нескольких стран. Франция, Америка, Канада,
Бельгия, Германия, Украина, Россия, Израиль. Вообще-то, поэтов было гораздо
больше – некоторые приехали просто послушать собратьев. Вечер длился несколько
часов, настоящий поэтический марафон… поэт из Франции Александр Радашкевич поблагодарил
публику, которая дождалась буквы «Р» (выступали в алфавитном порядке)… Завершала
буква «ч» – поэт из Германии Даниил Чкония, и я поразилась, что отчётливо слышу
– и остальной зал слышал каждое слово, интонацию, хотя концерт длился около
четырёх часов.
Совсем непросто – слушать стихи в таком объёме, а были люди,
которые не могли оторваться. Туда именно такие и пришли.
Воздух был такой удивительный… там оказались люди,
которые чувствуют слово самой ближней реальностью, ненормальные птицы… Каждый –
одно выступление длилось минуты
четыре-пять – успевал включить свой ритм, приоткрыть свой космос, словно
менялись аккорды на лютне, а сама лютня смеялась, умолкала, отвечала
междометиями на всё то, что существует вокруг и существовало прежде, до этого
аккорда… а с каждым словесным пассажем мир немного менялся.
Из Америки прилетели Андрей Грицман и Наталья Резник,
привезли журнал «Интерпоэзия», из Торонто – Илья Липес, пишущий по-русски и
по-украински… из Парижа – Галина Погожева и Александр Радашкевич со своими
удивительными верлибрами, гости из Украины-России.
Израиль представляли Лорина Дымова, Елена Игратова, Марк
Вейцман, Зина Палванова, Михаил Зив, Ирина Маулер… человек шестнадцать, а слушателями
были поэты – Пётр Межурицкий, Феликс Хармац, редактор «Иерусалимского журнала»
Игорь Бяльский, уступивший своё законное место другим – всем израильским поэтам
выступить было бы невозможно, читали бы не меньше месяца без перерыва… У нас на
каждые десять человек, говорящих по-русски, выходит книга и чаще это сборник
поэзии, как считает иерусалимская национальная библиотека…
Удивительно, как поэты звуком, словом, переводили
пространство в свои измерения – яркий, свежий ветер стихов Аси Гликсон сменяла
озорная, как девчонка Лорина Дымова, потом проступала романтика в стихах самого
Александра Мельника, организатора вечера, и чеканные, плотные, даже звенящие
строфы Вилли Брайнена-Пассека сменял удивительный ассоциативный поток цветных строк
Марины Борщевской…
Михаил Сипер, Розалия Бланк, Людмила Фрайдлис… и меня не
покидало ощущение, что израильские стихи теплее… что люди из других стран
пробираются сквозь морозы и снежные заносы в поисках дома, и вектор там другой – поиск
себя, гнезда, пути… картины другого мира, который безусловно жёстче, и ценности
вокруг другие. Тут вообще больше мажора. Восток, пустыня близко…
«Вхожу в парижи и мадриды, смотрю на римы и венеции
И снисходительные взгляды Европы чопорной ловлю.
Я фрукт особенного вида, впитавший солнце, соль и специи
И вкус вина и винограда, и запах пряных острых блюд.
(Ася Гликсон)
Иронии хватает по обе стороны океана, и у Ирины
Грановской, живущей в Хайфе, и в Лорины Дымовой из Иерусалима, и у Ильи Липеса
из Торонто, и нет похожих поэтов, если человек талантлив, он не похож. Поэтому
слушать было интересно, невзирая на долгий вечер. Ноты – менялись.
А единственная ценность, объединяющая народы и стихи –
любовь – витала над залом, проступала в
словах и даже танцевала на улице Яффо, где в тот день отмечала израильская
молодёжь день Святого Валентина.
На вечере, кстати, пела Вероника Долина, удивительный
поющий поэт, у которой слова переливаются, соединяясь в тончайшие узоры, и
мелкие камушки реальности становятся в них самоцветами, которые хочется
перебирать вновь и вновь.
Там было два барда всего, и ваша покорная слуга также
пела, на стихи поэтов «Эмигрантской лиры» и на стихи иерусалимских поэтов,
включая свои. И казалось мне, что лечу между двух миров, объединяя их гитарой.
Что арфа царя Давида наигрывает поблизости, и не надо
больше плакать… да, впрочем, и его киннор, который перевели с иврита как
«скрипку», поторопились, нынче возродили древний инструмент, играют на нём в
старом городе, он оказался – лирой…
Да, у
тех, для кого две тысячи лет родиной был иврит и литературные тексты, тут
появилось место обирания, ареал, в котором мы, существуя в русском языке,
выстраиваем другие отношения с миром. А мир – расширяется, в том числе –
благодаря поэзии.
Наверное, потому, что сказано: «Вначале было слово»…
21 февраля 2013 года,
газета «Вести» (Израиль).