ЭМИГРАНТСКАЯ ЛИРА-2016. Конкурс поэтов-неэмигрантов «Неоставленная страна»
Номинация «Неоставленная страна»
Одуванчики
Неизменно одно — часовым полагается:
мёртвым — смена, всем прочим — штрафбат.
Из разбитой чекушки пульсирует здравица,
обжигает траву и уснувших солдат.
Чудо-сказки теперь никуда не торопятся,
но чудны и быстры на расправу дела —
в полдень ветки раскинет дубовая рощица,
в полночь — бочка готовая вдаль уплыла.
Жизнь упряма — ломает железные обручи,
рвёт на щепки дубовые скрепы, и вот,
не дождавшись ни божьей, ни чёртовой помощи,
подставляет младенец под солнце живот!..
...Пляшет лучик в глазах пятилетнего мальчика.
Из отстрелянных гильз вылетает десант —
парашютный отряд из семян одуванчика
пеленгует пустоты — от Нарвы до Нальчика,
но дрожат мальчуковые слабые пальчики —
ускользает из рук адресат.
Мир, как свадебный торт…
Мир, как свадебный торт —
многослойный, нарядный и праздничный —
улыбается глянцево
с гладких журнальных страниц:
карнавальное Рио, мосты над Невой, Тула пряничная,
Трафальгар, Колизей, Амстердам, Самарканд, Биарриц...
Прислонившись щекой к чемодану,
до дырок затёртому,
я закрою глаза и отправлюсь в невидимый путь,
на часах — ровно десять утра,
самолёт — в полчетвёртого,
коридорами сна
в город мой поспешу ускользнуть.
...Лица улиц мелькают
забытыми бледными кадрами,
на деревьях не счесть всех колец —
и потерь, и побед.
Паутина из пыли и слов под седыми аркадами
старых храмов,
в которых не раз я давала обет —
не блуждать до зари
переулками лающей памяти,
выходя, как всегда,
в хрипоту и туман тупиков;
не молить о любви
на заплёванной нечистью паперти;
не искать глубины в голубиных глазах дураков.
Под плащом незаметна праща,
и в сумятице площади
я рискую подставить под камень открытый висок.
Грузным мячиком
катится под ноги загнанной лошади
шар земной —
в многолюдности древней, как перст, одинок...
...Мир, что твой чемодан —
с уголками до дырок затёртыми,
улыбнётся устало — не глянцево! —
с книжных страниц.
На часах ровно три. Тишина.
Самолёт — в полчетвёртого.
Я забыла, куда же лечу — в Самарканд? в Биарриц?
По направлению к себе
По направлению к себе
на каждом встреченном столбе
бликует указатель — "к Свану".
Так пешедралом из Ботсваны
я в Екатеринбург иду,
но прихожу в Караганду —
или куда-нибудь — незваной.
То тут, то там — тук-тук, тик-так,
и накреняется чердак,
слезами Неточки залитый.
Когда-нибудь мы будем квиты —
я в Екатеринбург пойду,
а ей — налево, в Катманду
/в деревню, к тётке, в глушь, в саванну/.
Дом не построить без гвоздей —
я их ищу, ищу везде
/да вот они — в ведре, на донце/,
но в руки мне ложится Солнце —
и эту главную звезду
я за собою поведу
в Ека... о нет! иду в Гавану!
Гамак подвешу — Малекон
гостеприимен. Очень странно —
когда идёшь полжизни к Свану
и ставишь всё своё на кон,
а Сван молчит, а Сван — в Гаване,
в заливе, словно в тёплой ванне,
полощет пятки — ветрогон!
...Лежу, качаюсь. Томик Пруста
безвременно утрачен. Густо
напичкана вода лангустом.
Я в даль прекрасную расту
на скромной мебели Прокруста,
и мне мечтать легко и пусто
под сенью дедушек в цвету. | 
