Конкурс поэтов-неэмигрантов

Номинация «Неоставленная страна»

* * *

Кахаберу

Горы растут от балкона Сухума,

горы дублируют облака,

тонко дрожит золотая рука,

чашечка кофе выводит бездумно

Аве Марию. Легка и звонка

синяя кромка на радуге блюдца,

бьются старинные зеркала,

тают дома в дымном мареве взрыва.

Было. Дай бог, чтобы память остыла.

Больно. Молитвы и песни найдутся,

если вернуться. Тропинки Цхинвала

плачут. Молчите. Немыслимо мало

мальчикам лет на утесах войны.

Мама, не надо. Боже, не надо.

Господи, люди, неужто тесны

спелого яблока зрелые земли?

Боже, прости нас. Утешь и приемли

дурь своих чад. Исцели и спаси.

ПОЛЕ

Куда плывёт, над августом качаясь,

большая опалённая звезда?

Туда, куда суда и поезда

уже ушли по волнам иван-чая?

Сухая медуница тишиной

и нежностью пропитывает кожу,

тихонечко лепечет: «Не тревожу

покой земной…»

Откуда гул? Прислушайся — шумит,

а может дышит, поле под затылком?

Пушистым одеялом — тёплой дымкой

окутывает. Невесомый миг —

уютно мама подоткнёт края

лоскутного, душистого тумана:

«Спокойной ночи, дурочка моя….»

Как мало мы друг друга любим, мама.

* * *

Пахнет снегом, смехом, светом,

поцелуем и арбузом,

хрупкой музыкой Карузо

день последний октября.

Холод, страх ещё не ведом,

но невыразимо грустно

отдаётся в шаге хрустком

нежность тихая твоя.

Обними меня покрепче,

обожги дыханьем щёку,

и рассыплются по шёлку

горяченные слова.

Шелест речи, чайный вечер,

звёздочки рисунок тонкий

на перчатке, лай болонки

звонкий. Жизнь во всём права.