Конкурс
поэтов-неэмигрантов
Номинация
«Неоставленная страна»
ЦВЕТУЩАЯ АКАЦИЯ
Воздух пьянел от цветущей
душистой акации.
Слесарь Василий на месте застыл
от смущенья.
Сверху грудастая Геня в одной
комбинации
Драила стёкла и рамы – вот это
везенье!
Сердце стучало кувалдой в груди
от желания.
Пусть разведёнка…и дочь – что за
имя?! – Ребекка.
Вася, решившись, неловко
промямлил признание,
Чем подписался на длительный
срок (четверть века).
Били посуду нечасто, лишь время
от времени.
Оба работали. Всё было, в общем-то,
славно.
Геня, смущаясь, шепнула: «Васёк,
я беременна».
Сына, рождённого в муках,
назвали Иваном.
Вот и Ребекку, уже волоокой
красавицей,
Хмырь провожает, прощаясь,
небрежно облапав.
Вася, увидев, спросил только:
«Он тебе нравится?»
Ярким румянцем в ответ
возмущённое: «Па-па!»
Годы скользили неслышно, меняя
течения.
Слово «свобода» – бесплатной
добавкой к отъезду.
Геня с Василием, выбрав рецепт
поколения,
Тоже решили сорваться с
привычного места.
Только судьба, до сюрпризов уж
больно охочая,
Всё изменила: в два месяца Гени
не стало.
Плакал Василий в обнимку с приёмною
дочерью
(Как-то сложилось с ней лучше,
чем с сыном Иваном).
Снова июнь. Столько лет утекло
незамеченных!
Мало кто вспомнит сегодня
красавицу Геню.
Только акация – раной в душе
незалеченной –
Также прекрасна в душистую пору
цветенья.
И БУДЕТ
ДЕНЬ
…И будет день. И поутру роса
Слезой прозрачной соскользнёт с травинки.
Ответной влагой заблестят глаза
От ягодно-предательской кислинки.
И птица пролетит, вспоров крылом
Холстину неба, - это ей привычно.
А пёс лениво поплетётся в дом,
К заоблачным полётам безразличен.
Кусочек мира. И понять пора -
Здесь даже горечь для души отрадна.
Жгут сор и листья. Сизый дым
костра
Взметнётся в небо нитью Ариадны.
ГОРОДСКОЕ
Бежала улица. Металась
переходами
(В саваннах огненных их родичи
красуются),
C фатальной лёгкостью прощалась с пешеходами:
Обмен фигурами вничью с соседней
улицей.
Витрины, вывески, афиши,
объявления…
«Сегодня бу…», «Билеты по…»,
«…конечно, с паспортом».
И жалась к стеночкам не столько
от смущения,
Как от сигналившей напористой
опасности.
Бежала улица – ни слова об
инерции!
Там, на углу, в пальто, когда-то
светло-бежевом,
Под видом бойкой, но
сомнительной коммерции
Весна предложит ей букетики
подснежников.
В платок замотана. Мелькают руки
в варежках,
Интересуясь лишь купюрами
помятыми:
- Да разве дорого? Держите
сдачу, барышня!
Какая, право, бутафория
занятная…
Бежала улица. Бузила, пела,
плакала.
Витрины льстили по привычке ей:
«Красавица…»
Не поддаваясь на аврал шумов и
запахов,
Застыла пара и…глядите –
обнимаются!
Ну вот, споткнулась! Любопытство
наказуемо.
И, соблазнившись от досады
чебуреками,
Бежала улица, гремя привычно
сбруею:
Гудками, фарами, свистками,
человеками.
| 
