ЭМИГРАНТСКАЯ ЛИРА — 2016. Конкурс поэтов-эмигрантов «Эмигрантский вектор»
Номинация «ТАМ»
ПОЛЮСЫ
На Владимирском проспекте у Кузнечного базара
Билась женщина кликушей, как в седую старину.
Люди морщились брезгливо – только что спросить со старой?
Видно, бабка, не терялась, отдавая дань вину!
И ворчали, как старухи у подъездов на скамейках,
Что такие вот пропойцы нам позорят стольный град!
Для чего их только терпят – выселяли б поскорее,
Ведь напьются на копейку – на червонец голосят!..
А кликуша всё кричала, что продали мы Иисуса
И в награду джинсы носим – богомерзкие штаны,
Мол, обуяла гордыня поддающихся искусам.
Лишь над сирым и убогим издеваться мы сильны.
Стали мы самолюбивы, никого не уважаем,
И себя, наверно, тоже разучились уважать.
И про то, что мы несчастны, мы уже не замечаем,
А заметим – будет поздно руки горестно ломать…
За оградой неумолчно шелестит базарный улей,
И над шумом в сером небе тонко вьётся женский крик…
Входят люди и выходят. Только юноша сутулый
К толстой кованой решётке в изумлении приник.
Много слов уже он слышал, а такие вот ни разу.
Плачет женщина и стонет, и неясно почему…
Хоть не всё он понимает, но ребячьим чутким глазом
Видит то, что недоступно здесь сегодня никому.
Оба полюса у мира он сегодня обнаружил:
Полюс радости и полюс, о котором бы не знать…
Как бы ни сопротивлялись, но меж ними нашим душам
Непрестанно и бессонно предстоит всю жизнь летать.
Мы толкуем о покупках – дынях, яблоках и грушах,
Но однажды зло и властно мысль о вечном в нас войдёт -
То ли юношей мы станем, то ли старою кликушей,
И впервые наши брови вдруг морщинкой рассечёт…
***
Меня однажды взяли в самолёт,
И парашют мне дали неуклюжий.
Инструктор толстый, выпятив живот,
Кричал, что здесь такой балласт не нужен.
А я и сам не знаю, как сумел
С тузом аэродромным сговориться –
Уж, больно ненасытно я хотел
Почувствовать себя однажды птицей!
Инструктор всё плевался и ворчал,
Мол, не надейся, братец, на везенье,
И всю с себя ответственность снимал,
Когда я расшибусь при приземленьи.
А я лишь улыбался и молчал,
Присев в углу и взор потупив скромно,
Ведь я сейчас отлично понимал,
Что вряд ли случай выпадет ещё мне…
И вот я прыгнул – смело и легко.
В полуоткрытый рот струя ворвалась,
А самолёт наш был уж далеко.
И до земли была такая малость.
Я разглядел и реки, и поля,
И даже видел, птицей пролетая,
Как дышит и волнуется земля
Огромным тёплым хлебным караваем.
Вот я сейчас спущусь на облака,
Коснусь их мягкой и молочной ваты,
И вниз протянутая мной рука
Далёкой церкви куполок ухватит.
Я видел птиц, летящих подо мной,
Их шеи, вытянутые в полёте…
Вдруг сверху голос чей-то неземной:
«Тяните стропы! В реку упадёте!»
Толстяк-инструктор, купола раскрыв,
Парил чуть сверху старой мудрой птицей,
Птенца впервые в небо проводив,
Который может каждый миг разбиться.
…У самой речки приземлился я,
Ещё не веря в то, что был я птицей.
Слегка покачивалась тёплая земля,
И улыбались отовсюду лица.
Я ж почему-то слёз сдержать не мог,
Отбросив стропы, брёл куда-то пьяно –
В гул камышей, в берёзовый лесок,
В непроходимый бурелом бурьяна.
А за спиною крик услышал я.
Ругал инструктор всех на белом свете
За парашют испачканный. И зря –
Ведь так он ничего и не заметил!
А я ещё парил, парил, парил
В бескрайнем небе, светлом и лучистом,
И на ладони всё ещё светил
Церквушки дальней куполок искристый…
Номинация «ЗДЕСЬ»
ИЗРАИЛЬСКАЯ ЗИМА
Когда я летом прочитаю
Всё, что сегодня написал,
То непременно возжелаю,
Чтоб вновь меня сей хлад объял,
Дождь промочил бы мне ботинки
И влаги выплеснул ушат…
Ах, эти зимние картинки
В жару меня лишь рассмешат!
Мне так захочется по лужам
Прошлёпать в самый жуткий зной,
Испить в мороз такой на ужин
Рюмашку водочки с женой.
Как всё это придётся в кассу,
Пока яичница шкворчит!
А за окошком час за часом
Канализация журчит,
На волю вырвавшись с напором,
Как некогда рабочий класс,
Сметая дамбы и заборы,
Чтоб затопить несчастных нас…
Всё это, деточка, Израиль!
А вам – балдёж, верблюды, зной,
Святыни, пляжи, трали-вали –
Короче, просто рай земной.
Таким Израиль не покажут
В проспектах и на ДиВиДи…
Но это всё исконно наше,
И, братец, большего не жди.
Мороз и солнце – день чудесный.
Дерьмо и слякоть – всё сюда…
Прекрасней не найти вам места
На этом свете, господа!
СОЛДАТСКАЯ «HEY JUDE»
Эх!
Мне бы голос, как у Пола,
Мне очки бы, как у Джона,
Нос… красивый, как у Ринго,
И гитару, как у Джорджа!
Я тогда тебе, подруга,
Спел бы… ну почти как битлы:
«Hey Jude, don't make it bad…»
Но, увы, я лишь солдатик,
И ношу я не гитару,
А тяжёлую винтовку
Под названьем «М-16».
И на битла не похож я,
Как бы ни маскировался…
«Hey Jude, don't make it bad…»
Познакомились с тобой мы
У автобуса в Димоне.
Ты такая же солдатка,
Что поделать – это жизнь…
Но когда ты мне сказала:
«Звать меня – не смейся! – Джуди»,
Я невольно рассмеялся:
«Hey Jude, don't make it bad…»
Только служишь ты на Юге,
Я – на северной границе.
И ещё успел пропеть я
Сиплым голосом своим
Перед тем, как сесть в автобус,
Чтоб ты помнила меня:
«Hey Jude, don't make it bad…»
Я вернусь теперь в Димону,
Разыщу тебя, подруга,
Только вот закончу службу
И винтовку сдам на склад.
Ты меня, конечно, вспомнишь
По моей любимой песне:
«Hey Jude, don't make it bad…»
Будет голос, как у Пола,
И очёчки, как у Джона,
Нос – ну, нос-то, как у Ринго,
И гитара за плечом.
Мы присядем на скамейке,
Отхлебнём за встречу пива
И споём с солдаткой Джуди:
«Hey Jude, don't make it bad
Take a sad song and make it better...»
Номинация «ЭМИГРАНТСКИЙ ВЕКТОР»
ИНТЕРНЕТ-ПОБЕДИТЕЛЬ
В белокаменной столице
Я уже давненько не был.
Что сегодня там за лица?
И какие звёзды в небе?
Что за люди там гуляют
По проспектам и музеям?
Как сегодня принимают
Иностранцев-ротозеев?
Стерегут ли хулиганы
По подъездам их вечерним?
Ну, а если гость по пьяни
Сам заедет в челюсть первым,
Как менты его приветят?
Каковы их гонорары?
И какое время светит
Гостю париться на нарах?
…Нет, в столицу не хочу я.
Что я – глупый или рыжий?
Лучше я перетоскую
По нью-йоркам и парижам.
Только ведь и там не любят
Наше буйное застолье.
Хоть и штраф поменьше будет,
Но позору там поболе.
Правда, копы там культурней,
Но по сути те же суки –
Укатают мигом в дурку,
Не выламывая руки.
А потом и сам не знаешь,
Кто ты, что ты и откуда.
И на волю уползаешь
С плачем: «Дяденька, не буду!..»
Нет, такое мне не светит,
Лучше дома я лениво,
Покопаюсь в интернете,
Запивая водку пивом.
И какого-нибудь дядю,
Рассуждавшего о жизни,
Обзову мудилой в чате
Так, что он от злости скиснет…
Туристические страсти
Мне изрядно надоели.
Я другой, домашней масти.
И давно не ставлю цели
Стать известным, словно Путин,
И красивым, как Обама…
Я такой, как все, по сути –
Своенравный и упрямый.
Что мне нужно? В интернете
Всё найду я, кроме пива.
Ну а что ещё поэту
Нужно, чтобы быть счастливым?
Потому меня не тянет
Тусоваться по столицам,
В новомодных ресторанах
Созерцать чужие лица.
Ждут меня компьютер, кресло,
Пиво с рыбкой, бутерброды…
Здесь моё сегодня место.
Только здесь я значу что-то…
СТИХИ ИЗ БОЛЬНИЧНОЙ КОЙКИ
Моя убогая личина,
Уже не годная влюбляться,
Пытается найти причину
На этом свете задержаться.
Книг непрочитанная стопка
Глядит печально и серьёзно,
Как та игривая красотка,
Что раньше смог бы, да уж поздно…
Ну да, ещё любовь к отчизне,
В которой я рождён когда-то,
Что мне сказала: «Ну-ка, сбрызни
В свои исконные пенаты!»
Я взял и сбрызнул. И не надо
Лить нынче слёзы крокодильи,
Когда мне заступ и лопата
Отрубят скоро клюв и крылья.
Да я и так уж не пернатый,
А как червяк членистоногий,
Ползу тихонечко куда-то,
Чуть приволакивая ногу.
Дышу с одышкой и сверкаю
Уже очками, а не глазом,
Но в писсуары попадаю
Пока что, извините, сразу.
Все смертны. Но когда я буду
Окутан райским фимиамом,
Я напишу письмо оттуда
И с ангелочком передам вам… | 
