ЭМИГРАНТСКАЯ ЛИРА-2023. Поэтический конкурс «Эмигрантский вектор»

Номинация «Там»

* * *

Не поют здесь птицы, даже

молчит вороньё.

В зеркале смерти лица

смотрятся, как одно.

Апокалипсиса ужас. Не кино -

здесь война.

Тут распята эпоха, но не видно

Христа.

Честь сражается с нечистью.

На арене руин.

И в развалинах - смерть

Среди скорбных морщин...

Тысячи смертей не стали статистикой -

За каждой из них бездонная боль.

Не книжная, когда-то пролистанная,

А боль, через которую сочится кровь.

Настоящая кровь настоящих людей,

Смерть в окопах принявших

Или дома, обнявши детей.

Настоящая смерть, не компьютерная,

Не киношная, сыгранная актерами на бис.

Страшная смерть с лицом перекошенным,

лежащая в весенней грязи ниц.

Наша земля, изуродованная, израненная,

Глохнущая от разрывов бомб и ракет,

В лоно своё детей принимающая,

Станет проклятьем врагу навек.

Содрогается земля от воя собак,

Умирающих на руинах домов-калек.

Это «Реквиема» погребальный такт

По тем, кого среди нас уже нет...

И дома с открытыми ранами,

С пустыми глазницами окон -

Это тоже живая память,

Это тоже стонущий колокол

По убитым, раненным, искалеченным,

По всем с войны не пришедшим.

* * *

Отделили меня окопами

И ракетами оторвали.

Разбомбили мое прошлое,

Разорвали его, растоптали.

Разбросало нас, раскидало.

Год уже живём по чужбинам.

Километры боли и страха.

Километры до Украины.

Километры дорог к дому,

Да у многих его уже нет.

Километры к родному порогу,

Километры спрессованных лет.

Перечеркнуто всё, что прежде,

Вроде, это и жизнь не моя.

Разлучили меня с надеждой -

С февралем обручили меня.

Номинация «Здесь»

* * *

Реальность развеяла мифы

О легендарных трёх К.

И женщины Гёте и Шиллера

Спустились в наш век свысока.

Собрав эпохи, столетия

В немецкий особенный код,

Они своё долголетие

Оформили частью свобод.

О эти немецкие женщины,

Родившие Розу и Клару!

Такие сегодня прелестные,

Такие сегодня разные.

Одни разминулись с годами,

Забыв, что уже повзрослели.

Потом постареть забыли,

Как будто им Pass подменили.

Хотя морщинки предательски

Их возраст выдают,

Все же они прелестны -

Любому мужчине kaputt.

Но есть и старушки-девочки,

Как будто надевшие мантию,

Степенные монашенки,

Сменившие изгибы губ.

Прилично у них, всё правильно,

И строго по расписанию,

По полочкам всё разложено -

Ведь Ordnung они блюдут.

И в этих женщин влюбляются,

И дети потом получаются...

Замечу, отличные Kinder ы

У этих женщин растут.

* * *

День-гуляка не уходил

И отчаянно сопротивлялся.

Город июльский, солнцем облитый,

От вязкой жары задыхался.

Ночь терпеливо по-женски ждала,

Бросив в разведку сумерки,

Власть она утонченно брала,

Хитрый замысел вымерев.

Фары, шоссейные звёзды,

Декораций детали,

Яркие стёкла витрин, как трости, -

Мюзикл вечерний играли.

Кельн вальяжно барствовал,

Вспыхнув ночными огнями,

Жизнь большого города -

Пьеса с несыгранными ролями.

Здесь Мефистофелю Фауст

Душу опять продаёт.

Маргариту встречает Мастер,

Иисус на Голгофу идёт.

В барах-муравейниках

Броуновское кипит движение,

Закипает вода в кофейниках,

На десерт - меню искушений.

Только Dom, торжествуя, безмолвствует,

Как Архангел, над всем возвышаясь,

Дух Собора живёт и бодрствует,

С вечным хаосом соединяясь

Номинация «Эмигрантский вектор»

* * *

Закрываясь от тоски зонтом,

Я мечтала под музыку капель.

Поломался защитник-зонт,

И накрыло меня внезапно.

От тоски мне спасенья нет -

Беспросветно тоскливый ливень...

Акварельный грусти портрет,

Чуть размытый слезами жизни.

Слышу я перезвоны птиц,

Солнца свет на лице ощущаю.

Но тоскливо в душе, щемит.

А тоска равнодушием всё съедает.

Не гурман тоска - ест подряд,

Ненасытность ее страшна.

Хладнокровность тоски, как диктат,

Как китайская стена.

И она управляет тобой

Механично, как автопилот.

И, фиксируя внезапный сбой,

Принимаешь заданный ход.

Всё тоска собой заняла,

Погрузив в беспросветность мир.

А иллюзию эту навязала она,

Фокус зрения лишь изменив.

Нужно просто тоске подсказать, кто она,

Намекнув, что она не всесильна.

А в помощники взять можно грусть мудреца

И отправить тоску в водевили.

А тоскливый мотив превратить в джаз -

Пусть рыдают его синкопы,

Принося катарсис для нас

И счастливые гороскопы.

* * *

Весна, разбросав одуванчики,

Вернула капризную радость,

Как будто пломбир в стаканчике,

Детскую сладкую праздность.

Сладкий привет из детства,

Закрытого плитами памяти,

Живущего там по соседству

С тем, что забуду вряд ли:

С корабликом из спичечного коробка,

С сугробами снега по пояс,

С приездом брата издалека,

Привезшего Высоцкого голос.

С котлетами мамы на ужин,

С задачками, решаемыми на ходу,

С пеналом, который не нужен,

(Зачем я его берегу?)

Живут там любимые книжки

(Читала я страстно, взахлёб)

И милый коричневый мишка,

Который по старости слёг.

Влюблялась в книжных героев,

И зло в них казалось прелестным.

Они не ходили строем,

а многие были повесы.

С Болконским была я Наташей.

Вальсируя в медленном танце,

Влюбилась с первых пассажей,

Прожив это чувство дальше.

Весна разбудила ребёнка,

Заснувшего долгой зимой.

Назад прокрутив кинопленку,

Вприпрыжку вернулась  домой