ЭМИГРАНТСКАЯ ЛИРА-2018. Конкурс поэтов-эмигрантов «Эмигрантский вектор»

Номинация «Там»

* * *

Сняв столичные вериги —

груз заботы городской, —

едем вдоль по Новой Риге

в наше логово с тобой.

Ты влечёшь меня на дачу,

в дом, в котором есть душа,

где под долгий лай собачий

сон приходит не спеша.

Где тепло согреет тело,

проникая до костей,

где вороны оголтело

нападают на гостей.

В эту чудную обитель,

плод твоих бессонных грёз…

Дуб над нею — долгожитель,

в окружении берёз.

Где на свет без всякой муки,

неуверенно тихи,

словно утренние звуки,

нарождаются стихи.

Ясная Поляна

Яснополянские дали

с летней игрой облаков

словно себя увидали

в зеркале тихих прудов…

Вдруг опрокинулось небо

на острия тополей…

Духом созревшего хлеба

с барских пахнуло полей.

К телу столетнего клёна

можно прижаться щекой,

где под травою зелёной

граф почивает — Толстой.

Номинация «Здесь»

Настроение

На улице декабрь, в душе апрель…

Насквозь пронзая небо над Парижем,

меня зовет в объятья Tour Eiffel –

я с ней дружил бы, будь она пониже.

И хмурый Лувр готов признаться мне,

что больше не кичится Мона Лизой.

Что на её лице загадки нет –

лишь отраженье женского каприза.

Промозглый ветер гонит парижан

с холодных улиц в теплые постели.

А я застыл, продрогший истукан,

средь декабря с мечтою об апреле.

* * *

Что-то сделано не так,

где-то я не там прописан…

Жизнь, как часики, тик-так —

никакого компромисса…

На столе — медикамент:

леводопа и сталево…

Неустойчивый момент,

боли — справа, тремор — слева.

Время тлеет, как табак,

осыпаясь с сигареты…

Что же сделано не так?

Остаётся без ответа.

Номинация «Эмигрантский вектор»

* * *

Надоела судьба чемоданная,

как мельканье в вагонном окне.

Жизнь земная, единожды данная,

с каждым годом теряет в цене.

С каждым годом всё больше сжимается,

как шагреневой кожи лоскут.

Надоело меж весями маяться

и искать запоздалый приют.

Суетливая и быстротечная,

как гремящий состав промелькнёт.

Где-то там остановка конечная

семафором навстречу мигнёт.

Одиссей

Не разлюбишь меня, если я облысею,

если вдруг ворочусь не такой и не тот?

И узнаешь ли ты своего Одиссея

в чужестранце, застывшем у старых ворот?

В пропотелой и белой от соли рубахе,

с бородой на целованном ветром лице…

Наши чувства уже ли осыпались прахом

или всё же признаешь меня в пришлеце?

Мне навстречу раскроешь немые объятья,

проведёшь по лицу своей нежной рукой…

Лишь вдохнув в себя запах домашнего платья,

я поверю тогда, что вернулся домой.