ЭМИГРАНТСКАЯ ЛИРА-2019. Конкурс поэтов-эмигрантов «Эмигрантский вектор»

Номинация «Там»

* * *

Маме – Ивлевой Александре Алексеевне

Там, где под ветром, с переливами,

похожие на волны дюн,

колосья встряхивают гривами,

как золотых коней табун;

там, где скуластая расщелина

хоронится от суеты,

и с высоты в неё нацелена

звезда нездешней красоты –

там, по весне, бегут весёлые

ничьи ручьи вперегонки,

и беркут тенью невесомою

парит, не ведая тоски.

Там, друг для друга предназначены,

венчаются гора и лес,

и родников глаза прозрачные

глядят в глаза седьмых небес.

Там утки дикие, пугливые

через хребты в Китай летят –

Их эдельвейсы молчаливые,

как духи гор, благословят.

Там имя мамино – ожившее –

в обнимку с эхом пронеслось,

мою печаль не утолившее,

росой на травы пролилось.

Там с предрассветными зарницами

играет в прятки водопад,

и мальчик с рыжими ресницами

влюблён некстати, невпопад…

Там плачет девочка печальная,

другому мальчику верна,

она бледна, она отчаянно

и безответно влюблена…

…Там абрикосами и сливами

Встречает одичалый сад.

Там были мы с тобой счастливыми

Полсотни лет тому назад.

Ностальгия

Наверно, в безрассудстве есть резон,

Наверно, безрассудству нет предела,

Когда своим пером легко и смело

Грань риска обозначит горизонт.

О, тоненькая линия вдали,

Ты снова манишь призрачной надеждой!

Твой хрупкий плен познают неизбежно

Летящие куда-то журавли.

Что их влечёт в опасный перелёт?

Там – родина косынкой пёстрой машет,

Там – льётся не чужая речь, а наша,

Там – отчий дом давно свиданья ждёт.

Уймись, душа! Там дома больше нет,

И даже не найти родной могилы…

А здесь уже не кажется постылым

Язык чужбины на изломе лет.

Там – время поседело от забот.

Там – жизнь лютует, скорби умножая.

Я больше не своя, я там – чужая,

Зачем до хрипоты вожак зовёт?

Глаза слезой туманит этот зов –

Из детства, что ли, звуки этой песни?

Ах, если бы рвануться в поднебесье

И с ними улететь за горизонт!

Вонзи мне в сердце серый клин, вожак!

Пусть в безрассудной пропаду отваге…

И, задыхаясь, будет по бумаге

Моё перо вдогонку мне бежать.

Номинация «Здесь»

Пятизвёздное кочевье

В. Р.

Сквозняки пятизвёздных кочевий

Над песчаным свистят пятачком,

Вытесняя сыновне-дочерний

Смысл в понятиях: Родина, Дом.

Здесь искали мы воли и доли,

Лопоча на чужом языке,

Рассыпаясь кристаллами соли

В европейском промытом песке.

Врозь – во многоязычном смятенье –

Мы родную коверкали речь,

Потеряв наше предназначенье,

Перепутав, что жечь, что беречь.

Здесь – раскинут шатры бедуины,

Здесь, где храмы стояли вчера,

Станут земли подобием глины,

Станут книги добычей костра.

Минаретов воинственных дула

Прорастут, в небеса устремясь,

И померкнет, чураясь разгула,

Золотая славянская вязь…

Но, сдаётся мне, в отблеске майском,

Сто ли, триста столетий спустя,

Колокольчиком звякнет валдайским

В кочевой колыбели дитя.

Парус

Соратникам по эмиграции

А он, мятежный, просит бури…

М. Лермонтов

…А мне теперь покой лазури

Милей, чем ветер штормовой.

Нет, парус мой не просит бури,

Не бьёт крылом над головой.

Не рвутся нервы, струны, жилы,

Времён связующая нить…

Всё в прошлом, но пока – мы живы,

И не в чем нам себя винить.

В краю родном, в стране далёкой

Под колокольный перезвон

Белеет парус одиноко,

Но ничего не ищет он.

Молчат акриловые струны

Там, где звенело серебро…

И месяцы сменяют луны,

И злом сменяется добро.

Картинно парус мой белеет

В багетной раме на стене,

И глубина под ним мелеет,

Надежды хороня на дне.

А по ночам – легко, бесплотно –

Витают сны над головой:

Мне снится не сквозняк залётный,

Но вольный ветер штормовой.

Номинация «Эмигрантский вектор»

Бранч соло

Итальянский ресторанчик «SOLO»,

Мозаичный столик у окна.

Итальянский ресторанчик полон

Публики, что в полдень голодна.

Горсть плодов оливковых на блюде

Скромному бюджету не в урон, —

Ждут проголодавшиеся люди

Красных вин и жёлтых макарон.

Занавеска, смятая по краю,

Точно падший ангел у плеча…

Жертвенно и кротко догорает

На цветной мозаике свеча.

В окруженьи пряных разносолов

Стеарина бледный окаём,

Также как и я, сгорает solo

В бедном одиночестве своём.

А под небом серым и бездонным,

Тоже одинокий, как пророк,

Продаёт газеты о бездомных

Сам бездомный, рыжий паренёк.

Съем оливку терпкого посола,

Поясок потуже затяну,

Дам пророку свой последний solo,

То есть евро — и в толпу шагну.

В никуда пойду походкой мима,

Без примет особых, налегке…

И самой себе «O solo mio!»

Напою на русском языке.

В гостях у Анны

Анне Германовой

Скиталицей, поникшей от забот,

В четвёртый день семнадцатого года

По милости судьбы и ей в угоду

Я очутилась у резных ворот.

Хозяюшка с улыбчивым лицом

И с голосом поющего ваганта,

Изящна, как цветок в петлице франта,

Меня встречала в дворике пустом.

О этот взгляд, себя узнала в нём,

В зрачках её библейских отражаясь

И чувствуя: она мне не чужая,

И не чужою я вхожу к ней в дом.

За окнами стоял волшебный лес,

Передо мной она стояла – Анна,

И падал снег, но мне казалось, манна

Спускалась с предрождественских небес.

И был из манны выпечен пирог,

Смежал камин всевидящее око...

Впервые было мне не одиноко,

И до утра наш длился диалог.

О слово, ты начало всех начал,

Ты связываешь в узел все начала,

В её устах ты серебром звучало,

И голос струн под пальцами звучал.

Пой, миннезингер, менестрель, вагант!

Пой о любви несбывшейся, высокой

Пой, Анна, хрупкий ангел кареокий,

Ты в этой жизни тоже эмигрант.

И оттого, наверное, друг мой,

Душа тревожна – странница ночная,

Нездешняя, иная, неземная,

Она упрямо ищет путь домой.