Конкурс поэтов-эмигрантов

Номинация «ТАМ»

Из сборника «Катастрофы на железных дорогах»

* * *  

Что было там, на берегу?

О, я завидовал удаче,

что помогала рыбаку:

он не цеплял наживки даже.

Что было там, на берегу?

Там женщина прекрасно пела,

там вспыхивали, то и дело,

огни цветные на бегу…

Что было там, на берегу?

Там яблоко с холма катилось!

Упало в реку, закружилось,

поплыло, лёжа на боку… 

и – возвратилось к рыбаку.

Я не желал бы и врагу

кричать какую-нибудь глупость,

но я кричал: «Пусть всё замкнулось

там, у тебя на берегу,

но где, судьба, я набреду

на то, что больше не вернулось?

Где то, что не вместила юность?»

И эхо донесло, беснуясь:

«Там! У тебя на берегу!»

* * *  

Халиф был подозрителен и строг.

Заговорённый от дурных напастей,

он должен был изгибами дорог

бежать пустынь, гробниц могучей власти.

И повстречал он в самом цвете лет

лицо простое и слова простые.

«Что в бурдюках?» - ткнул саблей и в ответ:

«Вода для жаждущих в пустыне».

Все дервиши бесхитростно честны,

поверить можно, но, Аллах, помилуй,

коль силы есть у них блюсти посты,

то от воды они удвоят силы!

«Но что же в зной? Ведь можно подождать

заката дня, когда пески остынут…»

Но дервиш был упрям: «О, падишах!

Вода для жаждущих в пустыне…»

«Ну, хорошо… – продолжил царь тогда, –

вода для всех… но где же остальные?»

«Владыка! – был ответ, – Не мне вода!

Вода – для жаждущих в пустыне!»

И саблей, той, что плечи разминал,

снёс голову ему халиф с размаха!

Не всё на свете понимал монарх,

но страх вдвойне понятливей монарха!

Да светит в полдень, царь, твоя звезда –

присуще милосердье небосводу!

Пуста пустыня, вширь и вдаль пуста.

И знал о том туда несущий воду.

Номинация «ЗДЕСЬ»

Из сборника «Вровень с пальмами»

* * *  

Путешествовали двое,

торговали в кабаре

не водою огневою,

что была на корабле,

не икрой и не коврами,

не стволами и сукном,

и не прятали в кармане,

что в сверканье достаём.

А сперва договорившись,

заходили в праздный зал,

где сидели нувориши

в умножении зеркал.

Там одна, наряд снимая,

в танце двигалась к стене,

а другая занимала

место в дальней стороне.

И оттуда приближая

обнажённые ножи,

дробным стуком окружала

очертания души.

Я подумал: в жизни важно

донести до главных дней,

заглянувших, пусть однажды,

к нам в судьбу таких людей.

Как же мы должны беречь их,

защищать от злой возни,

не порочить, не перечить,

не чернить их, чёрт возьми!

А коль речь о нашем счастье,

так находим постулат

в их движеньях и, отчасти,

даже как они стоят!

«Так и есть». Сказав устало,

закурила, обнажив,

взгляд на ту, в кого метала

тяжким веером ножи.

* * *  

Как-то я собачью свору

подпустил к себе на шаг,

и, друзей прикрыв собою,

на меня пошёл вожак.

Я поближе к лавке, в стойку:

щас, мол, братцы, объясню,

кто загрыз, кого и сколько,

плюс – грызу, когда засну…

Прочь, бродячая котлета!

Только вдруг, как снег лепя,

я шепнул: «Да ты ли это?

Что, Черныш, давно тебя…»

Мой знакомец стародавний

тронул лапой край скамьи,

нос придвинул, хвост отставил,

и внезапно заскулил.

Видно вспомнил, как гоняли

нас росистые сады,

и какие нагоняи

получали за цветы.

И как нас бросал хозяин

на костры падучих звёзд…

Что, Черныш, так просто взял он

и тебя сюда завёз?

Как теперь из вашей стаи

снова встречусь я с людьми?

Что, скажи мне, с ними станет

без собачьей-то любви?

И почувствовал я лапы,

уши, шерсть и пасть, и хвост…

И не крикнул, а залаял

не на жизнь, а на хаос!

И, страшась людской угрозы,

я бежал и стая вся,

сквозь сады, туда, где звёзды

крепко вбиты в небеса!

Номинация «ЭМИГРАНТСКИЙ ВЕКТОР»

* * *  

Бродить в Париже без гроша в кармане

Есть явно привилегия богов.

Они такое часто вытворяли,

Загадочно спускаясь с облаков.

Я в «Le Rotonde». Сижу, как в том обмане.

Я раскушу их без обиняков:

Суп луковый – он бога Модельяни

Излечивал от жизненных пинков.

Язычник я! Богам я покоряюсь,

Я Пикассо с Шагалом поклоняюсь –

Они ведь тоже сиживали тут!

И с именами прочих смяв салфетку,

На «O, merci!» я оставляю метку:

«Я возвращусь, я лишь на пять минут…»

* * *  

Парижский вкус отличен от других:

Негромкая помада, тонкость кисти,

И от духов, беспечно дорогих,

Разит разбойным совершенством мысли.

При встречи женщин именно таких

Я сам себе не раз твердил: «Не кисни!

Ну, что с того, что нет тебя средь них?

Им не дано понять всемирных истин.

Здесь баррикады, казни, приплюсуй

ещё сюда «французский поцелуй»…

Спросил одну я: «Высоко в Париже

Флаг братства, мира, трудового дня?»

Она сказала, выслушав меня:

«Пожалуй, поцелуй намного ниже…»