ЭМИГРАНТСКАЯ ЛИРА — 2016. Конкурс поэтов-эмигрантов «Эмигрантский вектор»

Номинация «ТАМ» 

Шестидесятые

Билет был звёздный*… были звёзды на билете 

Недосягаемы по уровню и стилю.

Сперва Бабетта** на войну ушла. Бабетте

Войну простили.

Убит был Кеннеди…кто первый, – тот и гибнет, 

Премудрость эту мы зубрили на уроках.

Потом смотрели фильм, в котором братья были…

И брат их Рокко***…

Мы не стиляги, нет, мы – чуваки-чувихи,

В чулках капроновых в капроновых рубахах.

Пусть дни недели мимо нас несутся вихрем.

У нас нет страха. 

У нас всегда чего-то нет: муки и манки,

И белый хлеб ест только тот, кто болен язвой.

Но мы живём, как будто рядом нет обмана.

И всё нам ясно.

Колумбом каждый быть хотел…хотя б немножко,

А если можно, – даже Робинзоном Крузо,

Но в сентябре нас посылали на картошку, 

На кукурузу.

Мы в клубе твист плясали, летку-енку тоже,

Туда девчонки приходили в юбках-мини,

И лоскуты загара открывали кожу,

Как атлас мира.

* Повесть «Звездный билет», которая написана Василием Аксеновым в шестидесятые годы и вышедшая в свет в журнале «Юность». 

** Фильм «Бабетта идёт на войну» с Бриджит Бардо в главной роли.

*** «Рокко и его братья» — художественный фильм режиссёра Лукино Висконти с Аленом Делоном в главной роли.

Мороз и солнце

Мороз пощипывает ушки,

А Пушкин снова длит строку.

Уже старушки моют кружки,

И есть работа рушнику.

В сугробы снег стряхнули ели,

И люд стряхнул свою тоску,

Сначала сорок дней не ели,

Теперь толпой вошли во вкус

Бесповоротного азарта,

Лихой кадрили заводной,

Чтоб и не знать, кто будет завтра

Обласкан солнцем иль луной.

Чтоб позабыть, что делать будет

В дожде улыбок морось слёз,

Где солнце, как звенящий бубен

Собою тешило мороз.

Номинация «ЗДЕСЬ»

Быть Эльбой

Разлиться вширь с неистовством всех речек,

Покинуть русло – временный каприз,

К себе Земли внимание привлечь и 

Быть Эльбой, затопляя даль и близь.

Быть Эльбой! Быть хозяйкой в чьём-то ложе,

Остаться в нём и царственно владеть, 

Рекорды превышать. Азарт, похоже,

Фонтаном бьёт в крови (пардон, – в воде). 

Бесчинствовать, прикидываясь спящей,

Всем обещая благо и покой

Грядущих дней, нести с собой несчастье…

И быть такой внушительной, такой

Вместительной… во всех противоречьях,

Чарующей, безжалостной, шальной.

Заполнить всё собой, быть Эльбой-речкой,

Как временем, отмерянным весной.

С пути сбивая тех, кто создан пешим, 

В чужих домах устав свой прививать.

Мосты не жечь … но — потрясать до трещин.

Что проку в них — в жилетки рукавах!?

Воспеть простор, его непроходимость,

Зачислить в конкуренты Океан,

Нести себя к нему волной единой

И безвозвратно… пасть к его ногам.

Л .Л.

Тоска меня подточит или грусть, 

прости мне этой формулы избитость, 

но приземленью мягкому не сбыться, 

и я уже нигде не приземлюсь. 

Не потому что краток бабий век, 

и, как в апреле я слукавлю в марте, 

а потому что лайнер мой на старте, 

крылатый мой, порядком проржавел. 

И растворясь среди чудес и чуд, 

в кулисах униформ, границ, таможен, 

в разрезах чьих-то глаз, в оттенках кожи … 

я всё равно к тебе не долечу. 

Не потому, что ты любил не ту, 

и я другого якобы (все помнят) 

а просто я, не выходя из комнат, 

давным-давно разбилась на лету.

Номинация «ЭМИГРАНТСКИЙ ВЕКТОР»

По клавишам

                          "Мы были звуки музыки одной"

                           Белла Ахмадулина

Касались пальцы клавиш, были над

Хитросплетеньем струнным  и  педальным.

Там  вместе мы – приятно вспоминать – 

Суть каждого аккорда  постигали,

Как  совершеннолетия.  Тонка 

Та грань,  где волшебство превыше истин,

Где  ты – технарь,  но ты  –  и  музыкант…

Хозяин пальцев мощных и мясистых.

Излишествами делались слова,

Когда, шутя,  ты над земною осью

«Сонатой Лунной»  солнце затмевал,

Порой  без просьб,  порой  по первой просьбе.

А рядом  я, и я же –  визави,

Твой дирижёр и проводник напутствий, 

С тобою  облачалась в дождевик

Мелодии из «Зонтиков  шербургских».

И уходя, (не закрывая  дверь)

Спрошу под звуки песни, сверху данной,

В каком кинотеатре ты теперь 

Играешь на расстроенном пиано?

Каким ведёшь беседы языком,

К каким, не нашим,  пристрастился  яствам,  

В каком  краю, в Израиле каком

Ты есть –  светлоголовый, 

ты славянский?

Чужак

Они перешагнули чары сказки

Из тысячи ночей, пьянящих жаром.

У них в глазах не радость, и не ласка,

И не восторг, что воздух даден даром.

Он кто ? Торговец луком? Врач в больнице?

На вид такой, как ты… смуглей немножко.

На языке своём готов браниться

Или молиться, отворив окошко.

Заявит несогласие погоде

Иль крошки птицам отряхнёт с рубахи.

Усилит  колебания мелодий,

Не слыханных ни в Дворжаке, ни в Бахе.

Почти как ты – закашляется в лифте,

С большой семьёй – не хором и не сразу.

А рядом ты, в своей упрятан лимфе,

Боишься допустить в себя заразу.

Потом они на ключ закроют двери,

Не поделившись жестом или взглядом,

И мимоходом в мудрость бога веря,

В которую ты сам поверить рад бы.