ЭМИГРАНТСКАЯ ЛИРА-2020. Конкурс поэтов-эмигрантов «Эмигрантский вектор»

Номинация «Там»

К Дюку

Я снова смотрю на вас снизу вверх с восторгом.

Арман Эмануэль де Ришелье, здравствуйте!

Приветственный жест, венок и римская тога,

к бронзовой глади солнце прижалось ласково.

За вашей спиной расстелил между домами

мощённые гладким булыжником улицы

мой город, когда-то усыновленный вами.

Оконные взгляды задумчиво щурятся,

солёный норд-ост вскидывает занавески,

герань окаймляет балкончики узкие.

Столетья назад, в простой гобелен одесский

вы ладно добавили нити французские,

песчанно-нагое тело юной Одессы

одели в цветение белой акации. 

Под вашей опекой эти степные веси

взошли Эдемом. После, живя во Франции,

вы помнили и любили приморский город,

взращённый вами. Вы хранили рачительно

его в сердечном сейфе, как янки, который

вернувшись в свою временную действительность,

всю жизнь скучал по Двору Короля Артура.

Я тоже не в силах из вен своих выцедить

одесский настой. Стою у вашей скульптуры

в который раз, грусть прикрывая ресницами,

врастая клетками кожи в эфир знакомый.

Прошло столько лет от серой черты вокзала,

но горло сжимает странное чувство дома,

как будто бы я отсюда не уезжала.

Постулат

Старое фото с оторванным краем.

Сквозь черно-белую блеклость снимка

воды индиговой синью мерцают, 

солнце рассыпалось на крупинки 

золота по шелковистости моря.

Утренний пляж. Молодая мама

смотрит с улыбкой, как ловко я строю,

сидя у кромки прибоя, замок.

Мокрый песок на щеке и предплечье.

Сколько мне — семь или, может, восемь?

Лето казалось тогда бесконечным,

мнимой, далёкой казалась осень,

время — медлительным и безбрежным...

Мне постулат был еще не ведом,

что проливные дожди неизбежны,

и снегопады наступят следом,

что этот берег, объятый ветрами, 

брошу, отдавшись другим широтам,

что поседеет со временем мама, 

и пожелтеет с годами фото.   

Номинация «Здесь»

Восток

Когда-то со страниц старинных сказок 

он исходил волшебным ароматом

корицы, имбиря и кардамона,

пропитывая занавески в детской,

и между строк проскальзывал шелками,

спадая на потертый, блеклый коврик.

Теперь Восток — мой дом. Он окаймляет

мою реальность пальмовым заслоном,

шуршит волной у ног, стекает струйкой

горячего песка с моей ладони

и льнет к моим плечам бесцеремонно

палящими янтарными лучами.

Я вглядываюсь в желтые глубины

его души, настойчиво пытаясь

найти в ней золочёные фасады,

витые башни, зыбкое свечение

затейливых лампад, узоры кружев,

сплетенных из речей Шехерезады.

Но поиски мои безрезультатны.

Чем дольше я живу здесь, тем яснее

(и мне давно пора смириться с этим):

тот мой Восток, что пропитал волокна

моих фантазий детских предвкушеньем,

не существует даже на Востоке.

Здесь

Здесь солнце лежит на кронах

раскосых пальм.

Лучи в гобелены склонов

вшивают паль.

Здесь плавятся стены — жарко

и день и ночь.

Нисходит с небес подарком

январский дождь.

Здесь может вспороть рутину

по швам война,

и плотно закрыв гардины,

в провал окна

боишься смотреть. Под кожу

вползает вой

сирены. Ты шепчешь: — Боже,

побудь со мной!

Здесь вечные крики, трели

гудков — базар,

и выжжен клеймом на теле

густой загар.

Здесь сумерек нет — спадает

лавиной тьма.

На тонких бетонных сваях

стоят дома.

Ветра оседают серым

сухим песком...

Но чувствуешь каждым нервом,

что здесь твой дом.

Номинация «Эмигрантский вектор»

Моя география

Сначала была Одесса: ветра соленые

носились по склонам, трепали каштанам локоны.

А город врывался в дом трамвайными звонами,

и густо клубилась сирень под моими окнами.

Немного спустя дорога, как нить холщовая,

прошила тугими стежками мою действительность.

Я медленно шла, склонив против ветра голову,

и сердце скулило, плетясь за мной принудительно.

Потом растеклась пустыня песками жаркими, 

и пальмы раскинули листья широким веером.

Восток окружил меня базарными лавками.

Он домом моим притворялся, но я не верила.

А после помчались вроссыпь пути бессчетные.

И мир оказался таким непрочным и крохотным.

Я страны чужие перебираю четками. 

Я их вымеряю шагами, годами, строками. 

Все чаще и все длиней дорог моих полосы.

Все больше флажков на карте, расстеленной скатертью.

И только Одесса стоит отдельным глобусом

на пыльном комоде в моей захламлённой памяти.

Врозь

Плещет у ног

море,

и катерок,

вторя

чайкам, гудит

сонно.

Лижут лучи

склоны.

Бьется прибой

споро.

Поодаль мой

город

кронами пьет

лето.

Детство мое —

нетто —

бризом летит

влажным

по золотым

пляжам.

А далеко

очень,

в мире чужом,

склочном,

там, где растут

пальмы,

кактусы, грунт

скальный

плавится под

солнцем,

струйками пот

льётся —

там, затаясь

будто,

взрослость моя —

брутто —

мается от

зноя

дни напролет.

Двое

так и живут

врознь —

детство не тут,

осень

жизни не там.

Где же

жмусь я сама —

между.