Конкурс поэтов-эмигрантов

Номинация «ТАМ»

ЧЁРНЫЙ ВТОРНИК

Памяти М.С.Л.

Молча чёрный гроб несли

К свежевырытой могиле.

Тихо в яму опустили.

Каждый бросил горсть земли.

А потом был чёрный зал.

Долго говорили речи.

Сын сидел, сутуля плечи.

Он ни слова не сказал.

Над виском его седым

В свете тусклого плафона

Плыл, похожий на дракона,

Сизый сигаретный дым.

* * *

Мир за окном – цветное полотно.

На нем дома, деревья, люди, птицы.

Поток автомобилей с ревом мчится.

По снегу такса семенит смешно.

В полтретьего уже полутемно.

Я закрываю книжную страницу

Про журавля, что в небе, и синицу

В чужих руках иль в клетке? Все равно.

Как Соловей-разбойник чайник свищет.

Иду на кухню, ведь духовной пищей

Желудок не наполнить, сколь ни ешь.

И подступает скучный зимний вечер,

И нечем залатать в бюджете брешь,

И плачет горько, как ребенок, ветер.

Номинация «ЗДЕСЬ»

* * *

Я прожигаю время,

Лежу на диване – жгу,

В землю не сею семя,

С телеэкрана не лгу.

Тихий, домашний, кроткий,

Я кристаллически чист,

Как смирновская водка,

Как неисписанный лист.

Люди строят дороги,

Любят, сжигают мосты,

Пьют, возводят остроги,

Бьются в сетях суеты...

Жизнь кипит за стеною

Тесной моей конуры,

Я ничего не строю –

Лежу и глаза закрыл.

ЖАЖДА ШТОРМА

А он, мятежный, ищет бури...

                                               М. Ю. Лермонтов

Спасенья нет от этих Вечных бабок,

Они, увы, не кормят голубей

И не гуляют в парке, где так сладок

Прозрачный воздух в глубине аллей.

О нет, они из сумрака квартиры

Следят за всем, творящимся вокруг,

Уверен, точки нет на карте мира,
Свободной от назойливых старух.

Вот я сижу один в пустой квартире,
Едва дыша, как мышь в чужом углу,
Боюсь и воду слить в своем сортире,
И хлипкой доской скрипнуть на полу.

Перечитал недавно книгу Хармса:

Там пачками старухи из окон

Вниз выпадают – торжество баланса

Над хаосом плюс пышность похорон.

Хармс хулиган, а если без фантазий,

За это схлопотать здесь можно срок

И, стиснув зубы, нужно ждать оказий, -

Вдруг рухнет на старушку потолок

Иль наводненье подойдет лихое

И смоет разом старых гарпий сонм,
Устроит шторм, тайфун вполне устроит, -

Я жду, я ожидание сплошное,
Как будто в ожиданьях есть резон.

Номинация «ЭМИГРАНТСКИЙ ВЕКТОР»

* * *

...тело, помещённое в пространство,

пространством вытесняется.

Иосиф Бродский

Пространством вытесненный с родины моей

или с того, что раньше ею было,

топчу асфальт за тридевять морей.

И, словно пуля в дых, — гиперборей

толкает в грудь с неистовою силой.

Он шелестит листвой: «Вернись назад

к родным могилам, к валунам у моря...»

Но, не впитав его призывов яд,

сквозь строй домов, чьи окна не горят,

бреду в ночи, шагами эху вторя.

Кровавый Марс над улицей висит –

мор предвещает, войны, гриб лиловый.

Трехглав — имеет он нелепый вид.

Он, словно лампочка в проявочной, горит

и хмурится средь рвани туч сурово.

Провалы арок, немота домов,                                          

шеренгой вставших в мертвом карауле.

Иду и слышу цоканье подков,

и лязг затворов, и моторов рев,

неся под сердцем хлад грядущей пули.

РИСУНОК

По утрам просыпаясь рано,

Устремляю взгляд в небеса,

По утрам видеть мир мне странно,

Будто я его создал сам.

Будто взял чистый лист бумаги,

Странный город нарисовал,

Стер резинкой ночные страхи

И рисунок заштриховал.

Получились дома и птицы,

Перечеркнутые дождем, -

Антимир-фантом – на странице

Перевёрнуто все вверх дном.

В черном небе дома летают,

Рядом дворник летит с метлой,

В окружении птичьей стаи

Совершает полет он свой.

Перевёрнутый мир изорван,

Он лишь смутно похож на наш,

В нем – отсутствие горизонта,

Это некий антипейзаж.

А на заднем плане в сюжете

То, чего так боюсь и жду, -

Мой уход в рассеянном свете

За таинственную черту.

Через дверцу на заднем плане,

Заштрихованную дождем,

Ухожу и таю в тумане,

Растворяюсь бесследно в нем.