Номинация «Неоставленная страна»
Посвящение себе
Крещен. Но от крови своей не подамся в бега –
Исход, Бабий Яр и Майданек в ней растворены,
А с ними в довесок и две непутевых страны,
Где в той и другой «на ура» прохожу за врага:
В одной – за Распятье у мышцы сердечной, в другой –
За шнобель с горбом, за мозги и любовь к Мандельштаму,
За книжное детство, а так же за папу и маму
Меня не сподобивших, «э-эх!», ни в запой, ни в забой…
Однако при этом «ответить могу за базар»,
Литруху «убрав» под мацу и пучок сельдерея,
И кто я – руссак из жидов иль позор для еврея
Решают пусть ребе Алексий и с ним преподобный Лазар…
Но только ведь мне и в погром не рвануть напролом
От рощи под Курском, где встретил виском разрывной
Исайка-сержант, с под Бердичева, - дедушка мой…
Такой вот по жизни облом у меня и шалом…
Пессимистическая абстракция, навеянная весной 2008-ого
При печати сборника стихов финалистов "Эмигрантская лира-2009" этот стих по согласованию с автором был заменён следующим:
Моему деду Исаю – пропавшему без вести на войне
Я убит подо Ржевом…
А. Твардовский
Я в Россию гусеницей вдавлен
На краю дымящейся воронки…
Мне не будет памятник поставлен,
И не будет сыну похоронки…
Я в Россию вкромсан, впластан, вкрошен
Под высоткой той безномерною…
Я не буду снегом припорошен
И дождем шальным обмыт весною…
Я в Россию - с хрипом и со всхлипом,
Онемев прокуренною глоткой,
Чтобы соснам, вербам или липам
Век спустя напиться мной как водкой…
Я в Россию – рёбрами и хрустом –
Позапрошлогодней хворостиной,
Не успев – о грустном и негрустном,
Не поняв – за рупь иль рупь с полтиной…
Я в Россию гусеницей вдавлен –
Не живой, однако и не павший,
Не представлен, но и не приставлен –
Неизвестный. Без вести пропавший.
Памяти Довлатова
Прощанье, как прощанье над могилой,
До Вены рейс динамик скрежетнул…
Сетчатки блеск по Родине постылой,
И гул турбин. Безвременья загул
Для Иванова и для Цукермана –
Один на всех, как хворый невский лёд,
И в горле ком апрельского тумана
Покуда склеп выруливал на взлет
Чтоб в небе следом дымно-серо-белым
Черту под первой жизнью подвести,
Исполнивши турбинным децибелом
Шопена вместо «доброго пути»…
А он уснул под гул и сколки трёпов,
И сновиденьем - сердце на куски:
Как гребешок нью-йоркских небоскрёбов
Выскабливает душу из тоски…
| 
