МОЙ ОСТРОВОК  

А в доме дремлют тишь да благодать

И с улицы не втешится ни звука,

И сонное дыхание – порукой

И дальше благодатью заправлять.

Как хочется во дни бесовских бурь,

Смятения души и горьких мыслей

На этом островке отринуть смыслы,

Забыть про невезение и хмурь

И просто так, ослабив удила,

Отбросив удушающие бредни,

В церквушку заполошиться к обедне,

Как бабушка моя когда-то шла.

И растворив премудрую печаль

В пророчествах божественного хора,

Неспешно возвращаться из собора

Под мысли, устремившиеся вдаль.

А музыка в душе плывёт, плывёт,

Стекает с высоты пречистым пеньем

И так отрадно это умиленье,

И так возвышен музыки полёт.

Так где же правда? Что нам сможет дать

Бездушное и грешное стремленье

К вершинам, где не ждёт освобожденье

И где не обитает благодать?

К вершинам не добра, но суеты,

К фальшивым перекрёсткам зла и скуки…

Что может быть страшнее этой муки –

В конце понять, как заблуждался ты…

А времени на исправленье нет

И вновь пройти маршрут уже не в силах,

И горько вспоминать о том, что было,

Коль не оставлен в этой жизни след…    

СТАРЫЙ ДВОР       

Старый двор

           протяжённо горбатый,

старый дом,

          крытый серой соломой.

Их убранец -

                   совсем небогатый,

но на свете

                  нет лучшего дома.

Я стою

                 у поникшей березы,

вспоминаю

                      голодные вёсны

и усталые

                          тихие слёзы

стынут сестрами

                 капелькам росным.

Сколько лет

                 уже минуло всяких,

переполненных

                      жаром и пылом,

но попался

            мне старенький мячик -

и опять

           всё минувшее всплыло.

РОССИЯ   

Где-то тихого звона уснут бубенцы ледяные,

Растворяя в ночи несказанную сердца печаль.

Разметалась по свету огромная пёстрая шаль

И снега укрывают узоры её расписные.

А зовётся она величаво и звонко – Россией,

За великой  мечтой  устремлённою в синюю даль.

Незакатное солнце гуляет за тихим порогом.

Словно день растянулся на долгую тысячу лет.

Только сосны да камни, которые помнят так много,

Да цепочки озёр, словно вечностью пролитый след.

Разноликие мхи разметались блаженным покровом,

Словно их приручает какой-то шальной фантазёр

В этом царственном крае, таком безмятежно суровом,

В этом древнем покое пречистых прозрачных озёр.