Номинация «Неоставленная страна»

***

Мы знаем, что распалась связь времён:

Разрушен город, Иоанн пленён,

Тебе, отец мой, дом подземный вырыт.

Резвится в небе стая Гончих Псов.

В пустынях рек, на берегу лесов

На пляшущую деву смотрит Ирод.

Всё то, что Бог напишет на роду,

Как роза детства в брошенном саду,

Благоухает вечностью и раем.

Он нас призвал, благословил и спас,

Но мысль одна томит и мучит нас -

Что смерти мы себе не выбираем.

Дни вечности, простой песок морей,

Грехи рабов и подвиги царей

Никто не сможет взвесить и исчислить.

Но в жизни, возведённой на крови,

Истоки и последствия любви

Научат сердце не страдать, а мыслить.

***

Пусть время ходит ходуном, в ручье течет вода,

в бокал с коричневым вином опущен кубик льда.

Русалка движет под водой серебряным хвостом,

и ходит мельник с бородой, как бес перед постом.

И знаю я, и знает он всех рыб наперечет:

вот это — рыба-скорпион и рыба-звездочет,

вот еж морской в короне игл, а вот — рогатый бык,

а вот на дне, зарывшись в ил, лежит морской язык.

Но кто молчит, и кто им лжет, кто правду говорит?

Он жизнь теснит, и небо жжет, как чистый спирт горит.

Нам эта речь не по плечу, и, сев в рыбацкий челн,

мы видим плоскую свечу среди прозрачных волн.

Одной рукой обняв меня, в другой сжимая крест,

пришпоришь доброго коня, и все сорвется с мест —

и колченогий сброд вещей, и жизни мелкий сор,

и нужно время гнать взашей, скакать во весь опор.

Сияет солнце в облаках, летят любви гонцы —

с жемчужной сыпью на боках тибетские гольцы,

они, раздевшись догола, вступают в некий круг,

дрожат нагие их тела и ждут своих подруг.

Ты засмолишь ковчег, как Ной, и встанешь в полный рост,

а в небе над моей страной — лишь очереди звезд,

там две медведицы ревут, и слышен вой собак,

морские ангелы плывут, клешней поводит рак.

И ты воды откроешь ларь и воздуха дворец,

в одной стихии будет тварь, в другой — ее Творец.

* * *

Злая зима в этом тысяча мертвом году

зябкой Европе грозила татарским набегом.

Серыми стаями рыбы стояли во льду,

снова Россия была завоевана снегом.

Помнишь, закат, как разбойничий факел, горел?

Церковь казалась огромною каменной вазой.

Выйдешь на паперть — и градом отравленных стрел

нищих встречает постылый мороз узкоглазый.

Плачет священник и Богу боится служить —

как бы его прихожанин голодный не выдал.

Холодно, милый, в России заснеженной жить:

там, на горе, ледяной возвышается идол.

Видела я удивительно явственный сон:

вышел январь в раскаленной железной кольчуге,

голову вскинул — и выстрелил в облако он,

родину вспомнив, заплакали птицы на юге.

Небо убито, и снега царит кутерьма.

Ветви и сучья у древа познания голы.

Ворон-монгол произносит гортанно глаголы,

зная по-русски одно только слово: зима.