Номинация «Неоставленная страна» 

***

Жить можно, если нет альтернатив,

с их жалостью к себе и пышным бредом.

Скажи, когда сбиваешься с пути –

я здесь живу. Не ждите, не уеду.

Вдруг, ни с чего, поймёшь как дважды два –

тебя приговорили к вечной жизни –

когда плывёт по Горького трамвай –

одинадцатипалубным  круизным…

А  в небе лето – аж до глубины,

до донышка, до самого седьмого –

акацией пропитано. Длинны

периоды его, прочны основы,

оно в себе уверено – плывёт

гондолой ладной по Канале Гранде

и плавит мёд шестиугольных сот

для шестикрылых, и поля лаванды

полощет в струях, окунает в зной

и отражает в колыханье света.

Так подними мне веки! Я давно

не видела зимы, весны и лета

и осени. Послушай, осени,

взгляни – и научи дышать, как надо!

…Свой крест – свой балансир – начнёшь ценить,

пройдя две трети этого каната.

В клоаке лета, в транспортном аду

строчить себе же смс неловко,

оформить то, что ты имел в виду,

в простую форму. Формулу. Формовка

стихий в слова и строки допоздна –

и смежить веки в неге новой сутры.

И выскользнуть из мягких лапок сна

к  ребёнку народившегося утра.

Поезд «Ростов-Москва»

Что ты нахмурилось, лето? Гляди веселей –

рябью запуганной тихой реки-недотроги,

ровным пробором лимонно-зелёных полей,

схваченных узкой серебряной лентой дороги.

Я разгляжу торичеллевую нищету,

мокрые избы и церкви, забытые Богом,

словно в плохой мелодраме – возьму и сойду

где-то на маленькой станции Сбоку Припёка.

Выброшу сборник сканвордов «Реши для души».

Где-то под горкой пронзительно вспыхнули маки.

В этом раю, в обойдённой страною глуши

что-то о вечности ведают даже собаки.

Я разыщу под Рязанью заброшенный пруд,

дрянью заросший – и время замедлит скольженье,

и полюблю монотонный бессмысленный труд –

тот, для которого в мире используют женщин

- надо же что-то любить в этой жизни. Весну,

шок половодья, березки, ромашки, колодцы,

буду грибы собирать, ежедневно тонуть

в сладко-дремучем алёнушкином болотце.

Что-то библейское в лицах людей на заре.

Только меня недозревшее солнце не греет.

Эти леса, заливные снега в ноябре

видно, уже никогда не признают своею,

выбросят – в скорый, грохочущий мимо судьбы,

в рокот метро, формирующий клиповость мысли.

Буду колодцы и маки, пруды и грибы

переключать на экране компьютерной мышью…

Эмигрантское

Смятение – будто бы поезд не твой –

но дверь закрывают, стоянка кончается,

и на горизонте подсолнух качается,

и скатки матрасные над головой,

и ты удивлён, ты напуган и нем,

и странен себе самому, пассажирам,

а поезд летит,

и колёса стучат,

и окна, стоп-кран, подстаканники, чай…

Ты жалкий подкидыш, подброшенный миром

твоим, самым главным –

в какой-то другой,

транзитный, случайно летевший навстречу,

ты – мокрый младенец,

твой путь – самый млечный,

но тучи смыкаются над головой.

…Ты смотришь в окно – там козлёнок пасётся,

тончайшее солнце в кленовой листве

оплавило боль, раскололо на две,

на три, на четы…

ничего, утрясётся…

А поезд несётся.