Конкурс поэтов-неэмигрантов.
Номинация «Неоставленная страна».
* * *
И свежесть утренней росы
в
пространстве приторном,
над пристанью нависшем,
И вздох
воды
в
стальном кольце,
поток родившем,
И
золотые купола,
литые в золоте купельном
палых листьев,
И луч
розовощеких
пышных гор,
размытых кистью,
И
разошедшийся
без удержу февраль, –
В
глазах – и озеро,
и
сталь, и даль,
И звон
трубы,
вдали растаявший
так сладко,
И дно
гондол,
по лону вод
шагнувших шатко,
И шум
кулис,
дающий снам искусство яви, –
Ворвались в утро,
объявляя бой без правил.
* * *
Выйду в день светлоокий
Испить лучезарность глаз,
Око за оком
Мне шлют несказанный спас,
Вслед моим листьям опавшим
И стопам моим вслед
Шлют лучезарность
Моих нерожденных лет.
Поступью твердою –
Как будто я знаю, как –
Выйду, где вëдро
И где проступает знак
Сумерек, не успевших
Сбежать, пока солнце жгло.
Сумерки вешние
Поймаю там за крыло.
* * *
Вот и осень
— извечное сладкое это вино.
Мы пощады не
просим — давно пламенеть нам дано.
И ветер, что
бьётся в усталости дня, всегда был юн.
Безмолвие
стыло... Настало время растущих лун.
Меня сожгли
Серафимы белым пламенем вечным своим.
Мы стоим
недвижимы, у ног наших стелется дым.
Этот
лилейный белый атлас внутри был ал,
Этот лев
всех речей, всех вех — он голос мне дал.
Во мне эта
музыка, я слышу её как вечное Cлово, как вечный звон.
Эпохи уходят
— как миг, как день, как сон....
Эта планета
перевернулась и изменилась тысячу раз,
А мы —
такие, как были. И вот, наконец, наш гость у нас.
И я держу в
руках своих это сладкое имя и Его любовь,
И мне
кажется, что из каждой руки моей хлещет кровь.
Но как
сладок был этот воск золотой, взятый мной из златых уст.
И сосуд, что
трепещет под робкой рукой, — он мог быть пуст?
Но, может
быть, глаза Твои, руки в золоте дня мне только снятся?
И я падаю
ниц — и мне только Словом подняться.
Эти кони —
их гривы в строчку — резвы и спесивы, летели вскачь.
Вселенная
улыбается мне, но я слышу плач.
Огонь,
всегда огонь! Пощади — дай хоть каплю влаги!
Млечной
свежестью награди ещё не тлевшей бумаги.
Эта волна
накроет всех, но не меня — я выпью море.
Вселенная
плавится с золотом дня в безумном хоре.
Мои нивы уже
сожжены давно, и давно под паром.
Под этой
белой жгучей Луной я лежу, как Сахара.
К которому
дню поспевает вино, я, право, не знаю.
Реки мои
налиты давно — я перезреваю.
Во мне так
много дня, что пусть вокруг опять стоит ночь.
Распластавшись,
ало идёт заря — я твоя дочь!
Её нем
огонь, малиново-неумолимый.
Рубит лёд
заря — и гонит льдины.
Тихо алкая,
безмолвие льдин так трепетно тает.
И твой
поединок один на один никто не сыграет. | 
