Конкурс поэтов-неэмигрантов

Номинация «Неоставленная страна»

* * *

«Жизнь течет, впадая в детство…»

Б. Херсонский

Жизнь течет, впадая в детство…

В белом кружеве акаций

Катя, вечная невеста,

в подвенечном бродит платье,

повторяя: «Где же Миша?

Что-то я его не вижу!?».

Еле слышно, еле слышно, –

детство дальше, детство ближе…

Во дворе пирамидальный

тополь разрезает небо.

Осень, кипяток вокзальный,

с перебитым носом ребе

вопрошает: «Где же Миша?

Что-то я его не вижу!?».

Еле слышно, еле слышно, –

Детство дальше, детство ближе…

Каждой ночью я в тоннеле

между старостью и детством,

то кружусь на карусели,

то раскачиваюсь в кресле,

восклицая: «Где же Миша?

Что-то я его не вижу!?».

Еле слышно, еле слышно, –

Детство дальше, детство ближе…

То ли небо вторит Торе,

то ли Тора вторит небу,

то ли гром гремит над морем,

то ли колесница Феба

проплывает где-то низко,

проплывает где-то рядом…

проглотив баланды миску,

черный хлеб под строгим взглядом,

повторяешь: «Где же Миша?

Что-то я его не вижу!?».

Еле слышно, еле слышно, –

Детство дальше, детство ближе…

* * *

Где разбросаны по склонам

узкоглазые оливы,

дует ветер раскаленный

с полусонного залива.

Дует ветер, раздувая

твое ситцевое платье,

дует ветер, раздавая

обещанья, что заплатит

за нелепую разлуку,

за тупое обнищанье,

дует, дует ветер-сука

над прощеньем и прощаньем, –

над тропинкой уходящей

в полутень дубовой рощи,

где любовь, как день вчерашний,

ярче видится и проще.

* * *

Липы столетние, двор

с юго-востока на северо-запад

тянется, и в разговор

пряный вплетается запах, –

окна все настежь, июль,

ночь обнажает тела и желанья

и умножает на нуль

наше дневное сознанье…

Да, так о чем разговор?–

все о любви, – мы ж  другого не смыслим…

Липы столетние, двор,

трепетно тонкие кисти,

 (я о запястьи  молчу,

не говоря о предплечьи и шее)…

Что же, загасим свечу.

Лето. Июль. Лорелея.