Конкурс поэтов-неэмигрантов

Номинация «Неоставленная страна»

***

Мне сегодня приснился сон.

Будто – речка, вода струевая,

гать упёрлась, её не пускает,

мать нагнулась, бельё стирает,

из-под праника брызги взлетают,

икры мокрые красно сияют,

и исподнее бело сверкает,

и досочка концом намокает,

луг шелковый, трава зеленая...

Звуки тоже быстро взлетают,

взмах за взмахом – за стаей стая,

до бугра летят и до леса,

в даль зелёную, в поднебесье.

То летят, пока не растают,

то опять кружат над мостками,

тянет их на родимое место,

к тихой речке, к чистому плеску,

где их праник опять взбивает...

Просыпаюсь –

ковры выбивают.

***

Дом, в котором рождён я, не дом.

Дом пошёл – не вернётся! – на слом.

Это я возвращаюсь, кружу,

прах возьму и в стакан положу.

Помещу хоть щепоть трухи

из венцовых колец и стрехи.

И втолкну в себя горьким глотком,

Прогулялась чтобы нутром.

По крапиве дремучей души.

По бурьяну, что так лопушист.

Где по-своему, чёрт, не плох,

изумруден чертополох.

Сам пройдусь я по пустырю

и минуту одну постою –

монументом тяжёлым, немым.

И уйду я путём своим.

Есть такая форма услуг:

отжитому вершить каюк.

Ни слезинка не скатится вниз

из живых, но стеклянных линз.

Впрочем, вырвалась. Ну и пусть!

Слёзы – груз, отягчающий грусть.

Чтоб шагалось мне далеко

и шагалось чтобы легко,

сброшу их, будто лишний вес.

Ну а тяжесть всё-таки есть:

на поминках ли, на пирах –

в сумке сердца – священный прах.

***

Гул идёт. Дрожат земля и стебли.

То родимый дом в краю далёком

протрубил пустой трубою в небо:

– Как живётся, друг зеленоокий?

Звук коснулся холода и стали!

Что ему ответ мой даст разумный?

Ведь когда-то я его оставил

сам навек. Грустить и не подумал!

На пороге выпустил колечко

вкусного очищенного дыма.

Не присел на старое крылечко.

Сел в вагон – и покатился мимо.

Но, видать, по тем же тропам гулким

с теми ж скоростями неотступно

вслед за мною сдавленные звуки,

словно псы, бегут по рельсам глупо!

Добираются до стен моих бетонных

(не пойму, что это им неймётся?!),

входят в кровь – и гул этот бездонен:

– Ну, так как же всё-таки живётся?