Конкурс поэтов-неэмигрантов

Номинация «Неоставленная страна»

***

Капли дождя на папирусах высохших листьев,

в каплях миры отражаются ярко и рвано.

Всюду костры – в них сгорают легчайшие жизни.

 Дымная и хризантемная нынче нирвана…

Вечер, трамвай, психбольница, фонарь и аптека –

всё в этой части вселенной для счастья на месте.

За освещённым окном – силуэт человека.

Я же всё мимо – с листвою мне падают вести.

Не научилась я жить, и всегда я была такою,

что важнее всего была осень с её дыханьем.

И для меня мешок с опавшей листвою –

всё равно, что наволочка Хлебникова со стихами.

НЕМЕЦКАЯ   КАСКА

Сергей нашёл немецкую каску с дырочками от пуль.

Ради смеха надел он её на голову, и вдруг его захлестнул

поток чужого сознанья и речи нездешней лязг.

И он закричал: «Мою голову прострелили!», и разум его погас.

И снится ему, что лежит он в поле на чистом белом снегу,

пронзённый насквозь чужою болью: «Майне либе, я встать не могу!

Зачем я лежу на большом покрывале, холодном, как чья-то смерть?

Мою голову прострелили, майне Ленхен, майн херц!

Зачем я лежу здесь, подобно снегу, а мне ещё нет тридцати!

Ведь если время приказывает нам быть, то пространство

                                                                        приказывает идти.

Но я умираю, и снег накрывает белой меня простынёй...

Я был поэтом, а не солдатом, я хотел вернуться домой.

Всегда мне казалось: надо мною витают ненаписанные стихи.

Но смерть говорит: это были пули! Шаги её так легки...»

С Сергея сняли немецкую каску — зачем нам чужие грехи?

Он долгое время ходил как блаженный,

затем сел за стол и начал писать стихи.

***

Утром выйду во двор и замру невзначай:

туча в небе — двугорбый верблюд.

Кришнаитские дети — Нимай и Нитай

по ромашкам вприпрыжку бегут.                    

Они вилками демонов колют плохих,

а едят они только прасад.

Их движения быстры, ловки и лихи.

«Ты не предана!» — мне говорят.

Керосином несёт из квартиры второй —

там старушка готовит обед.

К ней баптистки приходят задорной гурьбой

и поют свой баптистский куплет.

А болван по фамилии Тер-Казарян

конопли насадил во дворе.

И когда он обкурен, наколот иль пьян,

то врубает он рок на заре.

Здесь у каждого свой сокровенный мотив,

каждый знает, как жить, — это дар.

Только я не пою ни куплетов, ни мантр,

свою музыку затаив.